Продайте меня подороже!
05/07/2014 12:52

Продайте меня подороже!

Незнакомый рекрутер позвонил мне по телефону и сказал, что есть классная временная работа на три месяца, назвал почасовую оплату и предложил встретиться. Я настроилась, что буду рассматривать все предложения, и согласи­лась. Хотя понятие «времен­ная работа» мне очень не пон­равилось. Вот я сейчас 3 меся­ца поработаю, а потом начи­нать поиск работы заново? Ре­шила, что заеду к ним обсудить возможность перехода работы из разряда временных в разряд постоянных или хотя бы поторгуюсь о зарплате.
Маленькое агентство сразу же отпугивает своим названи­ем, более подходящим для бю­ро знакомств. На входе у меня отбирают документы, чтобы снять копию, и просят запол­нить форму с моими банков­скими реквизитами. Я пы­таюсь объяснить, что я только по поводу одной конкретной должности, и у меня есть не­сколько вопросов. Меня усаживают за компьютер, и я заполняю стандартную регист­рационную форму, в которую, по сути, перепечатываю свое резюме, но в реальности оно туда совсем не перепечатывается, потому что программа рассчитана на англичан и просит выбрать название школы из списка, квалификационные экзамены, отличные от российских, и полученные за них оценки от А до Е. Другие от­веты не пропускаются. Я по­нимаю, что «обсудить одну конкретную работу» не получится, и меня банально регистрируют в базе клиентов, чтобы использовать для дальнейших вакансий. Мне не нравится агентство начиная с их названия и я не хочу продол­жать с ними сотрудничество. Меня интересует конкретная работа, хотя, может быть, и она уже не интересует, потому что время близится к трем, а отведенный мне консультант до сих пор со мной не встре­тился. Минут сорок я в разд­ражении заполняю форму и, войдя в кабинет, сразу получаю замечание в лоб: «А почему у вас такое кислое лицо?
С таким лицом вы хорошую ра­боту не найдете». Ловлю се­бя на мысли, что не успела на­деть маску, и на мне, как обычно, все считывается.
Я разговариваю по очереди с тремя разными агентами, они убегают и прибегают, возникает ощущение, что каждый знает о работе какой-то кусочек, и я должна сложить эти кусочки в один пазл. Потом они убегают в соседние кабинки к другим клиентам, и я не совсем улавливаю, почему в назначенное ими же время со мной никто общаться не хочет. Видимо, предполагается, что у соискателей работы самооцен­ка ниже плинтуса, деньги за­кончились и отчаяние зах­ле­ст­нуло соленой волной, поэтому они не возмущаются, что их время бездарно тратится впустую, а сидят в очереди со скромным лицом просителя социального пособия. Я же, на­верное, попутала роли и представила себя клиентом, который выделил в своем занятом расписании окно и пришел на встречу в оговоренное время.
В конце концов субтильный мальчик в очках с толстыми стеклами доносит мое нежелание сотрудничать начальнице, и броско одетая и ярко раск­рашенная, похожая на про­фес­сиональную сваху жен­щи­на пытается привести не­сго­ворчивую невесту (меня) в чувство. У нее горят сроки, жених (работодатель) нетерпеливо переминается у алтаря, в понедельник надо выходить на работу, а выбранная невеста взбрыкнула и пытается отмазаться. Учитывая, что еще 3 часа назад я об этой работе ничего не знала, мне моя медлительность кажется логичной, ей, наверное, тоже, но она не играет ей на пользу.
Привычно входя в роль «за­ботливой матери», она пытается выяснить, чем я так расстроена, почему у меня такой опечаленный вид и не хочу ли я кофе. Вкрадчивым задушев­ным голосом она начинает рас­сказывать о том, как неп­росто выйти на рынок пос­ле пяти лет стабильной работы, что это целое искусство, и она здесь, чтобы помочь мне на этом не­легком пути, полном ловушек и препятствий, она пойдет со мной шаг за шагом, пока, на­конец, не продаст (с выгодой для себя). Я обещаю вечерком подумать (и посоветоваться с мужем) и делаю попытки отк­ланяться. Но ди­ректриса уже вцепилась в ме­ня мертвой хват­кой. У нас сов­сем нет вре­мени думать, и я должна под­писать с ними договор о сот­рудничестве пря­мо сейчас, по­тому что клиент ждет, и у нас всего два дня, чтобы провести собеседование и уладить формальности. Я соглашаюсь, что хотя предло­жение, безус­ловно, очень ин­тересное и я готова сходить на собеседование, хо­телось бы хотя бы вечерок полистать брошюру о компании и взвесить все за и против — деньги предлагают совсем фиговые. Она тут же вспоми­на­ет про еще одного кандида­та, который придет сразу пос­ле меня, поэтому я не должна упустить свой шанс.
Я начинаю нервничать. В че­тыре часа у меня назначена встреча в другом агентстве, и я не хочу опаздывать, о чем ей сразу же заявляю. Директ­риса уже вошла в раж и не готова выпустить меня из сво­их когтей. Она пытается убедить меня, что все эти крупные рекрутинговые агентства — это машины, которые бездушно регистрируют бедных соискателей, подвергают их компьютерным тестам и ставят на поток, в то время как такое семейное агентство, как ее, обеспечивает индивидуаль­ный подход, что она готова ме­ня поддерживать и буквально петь со мной песни до самой двери работодателя, чтобы я чувствовала себя уверенно и расслабленно.
Я обычно чувствую себя уверенно и расслабленно в ка­бинете работодателя, но тут мне стало казаться, что если я не подпишу эти бумаги добровольно, она заставит меня их подписать под гипнозом. Я чувствую, что опаздываю на встречу, начинаю злиться, го­ворить ей, что я — пунктуальный человек и горжусь своей привычкой приходить вовремя, поэтому я должна идти прямо сейчас. Она предлагает позвонить в другое агентство и перенести встречу на более позднее время. Мои возраже­ния отметаются сразу же. По­нимаю, что у меня нет никаких шансов попасть на встречу вовремя, и соглашаюсь подписать договор о сотрудни­че­стве. После этого пулей вы­летаю из офиса и всю дорогу несусь к конкурентам, теряю направление и долго плутаю, пытаясь найти нужное здание, прихожу на встречу на десять минут позже и, в доску рас­строенная, ожидаю моего но­вого агента.
Как и предсказала «сваха», в большом агентстве не обращают на меня ни малейшего внимания и пытаются отвязаться. Я не представляю для них интереса. Продать меня дорого не получится — офисных сотрудников пруд пруди, выискивать и раскрывать мои таланты никому неохота, един­ственное предложение о работе — в приемную богатого русского. Русский нувориш хочет русскую секретаршу для украшения крутого лон­донского офиса, других вакан­сий у нее для меня нет. Види­мо, мое резюме опять не вписывается в программу, которая уже встроена в ее голову. На протяжении нескольких месяцев сотрудничества с ни­ми — полное отсутствие инте­реса, не перезванивают, не от­вечают на письма, не предла­гают вариантов. То ли не се­зон, то ли с моим резюме в десятый раз что-то не так. Ну сколько можно его уже пра­вить, честное слово! Как вы­ра­зилась моя коллега, которая уже пару лет ищет новую ра­боту, у рекрутинговых агентов есть понятие «ходовой» и «не­ходовой» товар. В ходовой то­вар они вцепляются мертвой хваткой и не отстают, пока не продадут с пользой для себя, неходовой «товар» их интересует не больше мух на потолке. Моя надежда на то, что рекрутинговый агент проведет меня задворками на скрытый рынок труда, направляя и наставляя на пути, лопается, как мыльный пузырь.
Работу я не нашла ни в первом агентстве, ни во втором, несмотря на успешные, как мне казалось, собеседования, на которые они меня направили. Первые еще долго названивали мне по разным поводам, вторым я названивала сама, но безуспешно. Сотруд­ники других агентств продол­жали звонить и предлагать временную работу, поначалу я ее аккуратно отвергала, по­том приняла решение порабо­тать хотя бы три месяца, что­бы за­работать немного денег и не засиживаться дома. В од­ном месте мне предложили работать на телефоне с рус­ской клиентурой. Чтобы скра­сить разницу во времени меж­ду Англией и Россией, первая смена заступала на работу в 4 утра. Я поняла, что даже если бы у меня была возможность добраться до Ричмонда к че­тырем утра, я не готова работать ночами. Я уже далеко не первый год в стране, к тому же у меня семья.
Другой агент предложил ра­боту на период от недели до шести, в зависимости от наг­рузки, начало через месяц, и при этом они хотели провести собеседование. Ждать месяц недельной работы, да еще про­ходить собеседование? Ни­чего, говорят, мы вам на этот месяц еще что-нибудь подбе­рем. Потом был еще ряд пред­ложений поработать с бо­гаты­ми русскими клиентами, по своему опыту уже знаю, что англичане с ними работать не в состоянии, поэтому, видимо, это единственная работа, кото­рую они готовы уступить им­мигрантам — пусть русские са­ми между собой разбира­ют­ся. Русские ВИП-клиенты име­ют привычку звонить пос­реди ночи, запугивать, хамить и орать в трубку. Спасибо, на­с­мотрелись этого добра, больше не надо.
Муж сделал вывод, что ра­ботать я не собираюсь.
Но самое интересное, что сама я пришла к совершенно противоположному выводу. Я искала работу от противного: поскольку я не знала, чем хо­чу заниматься, я примеряла на себя разные должности и сферы деятельности. С каж­дым новым предложением, ко­торое вызывало у меня внутреннее отторжение, у меня складывалась все более четкая картинка, чего я НЕ хочу делать в жизни и какая рабо­та мне точно НЕ нужна. Фи­нансовый вопрос меня пока не тревожил — с предыдущей ра­­боты я ушла с приличной «подушкой безопасности», у меня оставалась вечерняя под­работка в колледже, муж тоже страховал на крайний случай. Казалось, чем больше было неудачных попыток, тем более четко я понимала, в ка­ком направлении я движусь.

(продолжение следует)

Комментарии
Пока нет комментариев
Возникли вопросы?
Напишите нам в редакцию
Angliya в Instagram
© Angliya 2024