В январе 2015 года российский блогер Илья Файбисович, много лет проживший в Лондоне и известный нашим на острове своими публикациями о Лондоне и британской культуре и истории, вместе с миллионами российских телезрителей посмотрел первые серии нового документального фильма Владимира Познера и Ивана Урганта «Англия в общем и в частности». С согласия автора «Англия» (газета) публикует его критические заметки об «Англии» (фильме).
Часть 1. Лень победила Лондон
По Первому каналу российского телевидения начали показывать очередной многосерийный страноведческий фильм Владимира Познера — «Англия в общем и в частности». Неожиданно для самого себя я подумал, что было бы правильно вести своеобразную онлайн-трансляцию «Англии». В конце концов, вдумчивая телевизионная критика — важный и полезный жанр.
Конечно, я никакой не телекритик, а писать этот и последующие тексты буду исключительно потому, что мне принципиально интересны Великобритания и Лондон в частности. Конечно, я найду какие-то принципиальные ошибки и неточности в изложении Владимира Познера (точнее, сценаристов фильма), но я постараюсь не сосредоточиваться на них, а обсуждать подход создателей фильма. В эту конструкцию изначально заложена дилемма. С одной стороны, пока я не в состоянии написать сценарий восьмичасового фильма даже о любимой стране, и поэтому сама эта затея требует уважения. С другой — в силу российской специфики команда Владимира Познера обладает практически монопольной властью на рынке страноведческих фильмов федерального масштаба, и спрос с монополиста должен быть максимально строгий.
Прежде чем приступить к обзору первой, «лондонской, серии фильма, я хотел бы сделать несколько общих замечаний, чтобы не засорять ими последующие тексты.
Во-первых, я не смотрел ни один из предыдущих фильмов Познера-Урганта — ни американский, ни французский, ни итальянский, ни немецкий. При этом я подозреваю, что избранная создателями всех этих проектов концепция менее всего подходит для Великобритании. Исходя из презумпции невиновности, надо полагать, что Познер хорошо понимает Францию как свою родную страну, а «одноэтажная Америка» располагает к ориентированию на местности. Я посмотрел одну или две серии фильма о Германии, куда Познер приехал с явным предубеждением — это предубеждение, как мне показалось, и было очень своеобразным двигателем фильма. (Хорошо понимающий в немецкой жизни журналист Сергей Сумленный написал о фильме большой критический текст.) Чтобы сделать действительно хороший фильм про Великобританию, надо было очень хорошо подготовиться. В первой же серии Познер говорит, что прочитал много книг в процессе подготовки, но то ли книги были не те, то ли еще что. Необходимой подготовки не видно.
В-вторых, двойственное ощущение оставляет присутствие в кадре Ивана Урганта. С одной стороны, он осязаемо помогает фильму быть живее, и его stand-up интерлюдии — едва ли не самые удачные моменты первой серии. С другой, утомляет демонстративное нежелание (его самого или его персонажа) знать что-либо о предмете исследования. Понятно, что это один из стержней каждого фильма Познера–Урганта — «мальчик хлопает глазами и просит совета у мудрого деда» (таким образом перед зрителем разыгрывается карта «Владимир Познер как public intellectual и гражданин мира») — но то ли это было скучно всегда, то ли особенно плохо работает в Великобритании, о которой, судя по первой серии, и сам Познер ничего толком не знает и даже мнения особенного не имеет. (А может быть, я не прав, и эта чистая доска в мозгах ведущих поможет фильму быть более естественным. Маловероятно, но кто знает.) Помимо всего прочего, это неиспользованная возможность: вот Познер, которому за 80 (и который прекрасно выглядит), а вот — Ургант, которому нет и сорока, который вряд ли совсем глуп и который в силу одной только поколенческой разницы мог бы давать совсем другую точку зрения на происходящее вокруг. Но не дает, а вместо этого деланно преклоняется перед мудростью старшего товарища и шутит шутки.
В-третьих, страна, о которой идет речь, называется Великобритания, а не Англия, и это принципиально. Судя по первой серии и анонсам следующих, Познер избрал самый простой путь, и его «Англия» — это бывшая империя, страна курьезных и прочих традиций, котелков и фиш-энд-чипса, высших и низших классов и так далее. Но империя была Британской и ни за что не смогла бы быть Английской. Не буду здесь уходить в лирическое отступление о сравнительной важности составных частей королевства — скажу только, что такой подход кажется мне неправильным.
В-четвертых, и это очень важно, я хотел бы отдать должное Владимиру Познеру. В январе пятнадцатого года, когда значительная часть населения России, по замыслу властей, должна ощущать себя в кольце врагов, по Первому каналу показывают очень странное кино: и его авторы-ведущие, и его главные герои говорят о том, как хорошо, что Лондон принимает людей независимо от цвета кожи и вероисповедания, что паб стирает классовые различия, и так далее. Хотя вообще-то это совершенно нормально, сейчас это просто-таки приятно видеть.
В-пятых, ведущие употребляют несуществующие слова вроде «сосредоточие» и «аляпистый», что печально. Видимо, так будет и дальше, но дальше я не буду обращать на это внимания.
Ну что же, приступим. Как я уже сказал, первая из десяти серий посвящена Лондону. Прежде всего, мне кажется это слабым композиционным решением. Поскольку фильм еще только начинается, город становится практически невозможно отделить от страны, серия практически вынужденно строится вокруг пошлой идеи о Лондоне как средоточии всего английского, и в лондонский час влезают несколько совершенно не специфически лондонских идей и сюжетов. На месте сценаристов я бы сделал первую серию о Великобритании как идее, а потенциально очень увлекательную «лондонскую» серию переместил бы в середину — для поддержания интереса к циклу. Но «Великобритания как идея» — что это за страна? кто в ней живет? что она о себе думает? как она устроена? что в ней вообще есть? — это сложно, а мы явно не ищем сложных путей.
Таким образом, если я ничего не забыл, в первой серии выясняется, что Лондон — это имперский город (эта мантра повторяется несколько раз), в котором есть Биг-Бен, черные кэбы (в комплекте с их водителями), метро, пабы, парки, дешевые индийские рестораны, цветочный рынок и смотровая площадка на Парламентском холме. Ближе к концу часа Познер и Ургант знакомят зрителя с феноменом паба: то беседуют с хозяйками паба Newman Arms, то обсуждают увиденное и выпитое, сидя на террасе перед пабом Turf Tavern. И совершают при этом не ошибку, но подмену: паб Turf Tavern, как хорошо известно почти любому человеку, который приезжал в Оксфорд хотя бы на несколько дней, находится именно там, и отъедать несколько минут от лондонской серии ему совершенно незачем.
Один из главных героев «лондонской» серии — оксфордский паб. Неправильно это.
Из-за чего это происходит? На мой взгляд, из-за всеобщей лени — лени ведущих, сценаристов и редакторов, которая и является ключом к пониманию первой серии. Дело тут не в конкретной нестыковке (зачем обсуждать Лондон в Оксфорде, делая вид, что это Лондон?), а в том, что ее не могло не быть: не надо тратить драгоценные минуты специфически лондонской серии на неспецифически лондонские темы. Паб не лондонский, а всеанглийский (даже не британский, как мне кажется) институт, и в результате его включения в программу лондонская серия обеднела. Как это ни странно прозвучит, Биг-Бен тоже не лондонский феномен (а Кремль не московский), и его вполне можно было вынести в условную серию о политике, королях и парламенте. Но нежелание рассматривать город как нечто отдельное от страны обрекает коллективного Познера на создание каталога общих мест.
В начале серии Познер говорит, что раньше останавливался в Лондоне только на три-четыре дня, но теперь хочет наконец-то понять город и почувствовать его характер, а «знающие люди подсказали, что для этого лучше всего воспользоваться кэбом». Это практически буквально вызов бога из машины. Ведь нет ничего проще, чем взять какого-нибудь аборигена и представить его в качестве непререкаемого авторитета и истинного источника знания о местной жизни, таким образом сняв с себя ответственность и необходимость в этой самой жизни разбираться. Этот тошнотворный журналистский трюк придумали не Познер с Ургантом, но от этого не легче. Нанятый в качества Санчо Пансы кэбмен оказывается симпатичным человеком, и его рассказ о своей жизни, семье и работе — удачное решение: зритель видит настоящего и довольно репрезентативного англичанина в естественной среде обитания, и не проникнуться к этому человеку симпатией трудно. Но эта «живинка» не в состоянии сделать невозможное: даже обаятельный «человек с улицы» не может сделать работу за тех, кто должен был ее сделать и не сделал. Такси едет по общим во всех смыслах местам: Ковент-Гарден, Тауэрский мост, Пикадилли, «я возил брата Дианы и мужа Тэтчер».
В целом фильму ощутимо недостает фактуры — зрителю не сообщаются даже названия районов, по которым передвигаются Познер и Ургант, какими бы туристическими они ни были. Из-за этого уже через несколько часов после просмотра серии практически невозможно вспомнить, о чем шла речь. Когда фактура возникает, она содержит показательные ошибки в жанре «ради красного словца». Так, говоря о печально известном смоге 1952 года, который привел к человеческим жертвам, Познер утверждает, что из-за него автобусы и телефонные будки покрасили в красный цвет — чтобы было лучше видно. Но английские дизайнеры не самые глупые в мире, и преимущества красного цвета с точки зрения видимости были взяты на вооружение гораздо раньше: автобусы стали красными не позже, чем в 1910 году, а будки были таковыми почти с самого рождения в 1920-х. Сидя в печально известном пабе Turf Tavern, Познер рассказывает об английской алкогольной забаве — употреблении эля «ярдами», то есть из специального вытянутого сосуда длиной в ярд с шаром на конце, и, желая пощеголять перед своим юным другом знанием английских мер длины и объема, уточняет, что в ярде содержится примерно пинта эля. Если бы у фильма были редакторы, то они бы удивились, что в таком длинном сосуде помещается так мало жидкости, прикинули бы в уме его необходимую толщину, погуглили маленько и выяснили, что на самом деле в ярде примерно 2,5 пинты. Генезис этого натужного анекдота также понятен любому, кто был в Turf Tavern. В пабе есть большая черная доска, надпись на которой гласит: в бытность студентом Оксфорда молодой человек Роберт Хоук, который впоследствии станет премьер-министром Австралии, попал в Книгу рекордов Гиннесса, выпив ярд за 11 секунд. Мораль басни см. выше: не вставляй Оксфорд в Лондон.
Я не являюсь целевой аудиторией познеровской «Англии», но мне кажется, что первая серия не добавляет практически ничего к даже самому скромному багажу знаний о Лондоне и чувств к нему. В начале фильма, зависнув над городом в капсуле чертова колеса, ведущие ведут программный диалог-предисловие. Ургант говорит, что город выглядит красивее снизу, с земли, чем сверху, и тут он совершенно прав (во всяком случае, смотреть на Лондон надо не отсюда). Но по сюжету Ургант всегда не прав, и Познер хорошо поставленным голосом авторитета начинает поучать юношу: Лондон вообще не красивый, а «просто такой имперский город» (что бы это ни значило). Спустя почти час маэстро сдается: он влюбился в Лондон, хотя и не в состоянии объяснить, почему. Именно это объяснение — как раз то, из чего и должна была состоять часовая серия о Лондоне.
Попытка уместить Лондон в 48 минут эфирного времени практически обречена на провал, будь ты хоть Питер Акройд. Если уж ты решил делать лондонскую главу в фильме об Англии, нужно посидеть, почитать, подумать и выбрать действительно ключевые события, явления и темы, необходимые для понимания города (я обязательно поговорю об этом, но не здесь) — у кого-то это получится лучше, у кого-то хуже. Но Владимир Познер решил толком и не пытаться — таково самое тягостное и, в конечом счете, определяющее впечатление от первой серии его нового фильма.
Продолжение критических заметок можно прочитать в блоге www.londonandall.com или в следующих номерах «Англии».