Что рассказали Быкову Акунин и Кончаловский

В начале декабря в Лондоне прошли три встречи с писате­лем Дмитрием Быковым. Ка­залось бы — Быков в Лондоне такой частый гость, что скоро не останется ни одного русскоязычного жителя мегаполиса, у которого бы не было фото, автографа или воспоминания о творческом вечере этого автора. Но каждый раз Быков каким-то невероятным образом собирает полные залы.

Так, 4 декабря он выступил в клубе «Открытая Россия» с лекцией «Честертон и Уайльд: два христианства», итог которой свелся к тому, что истинное христианство включает в себя обе модели мировоззре­ния, как любимый Честерто­ном порядок и уют, так и воспеваемый Уайльдом снобизм и эстетизм.

5 декабря по приглашению проекта «Прямая речь» Бы­ков провел дискуссию с Аку­ни­ным в формате цикла «Ли­те­ратура про меня». А уже 6-го выступать в этом же формате в гости к Быкову пришел Кон­чаловский. Ин­тересно от­метить, что во вре­мя этих двух мероприятий Быков встал в роль провокатора — шутил, вредничал, ехидничал и непринужденно задавал не­удобные вопросы более сдержанным собеседникам. В итоге обычно серьезные и спокойные собеседники заражались, расслаблялись, раскрывались и тоже начи­нали шутить, ост­рить и по-чело­вечески иск­рить­ся. По­этому если кто-то пропустил эти мероприятия, знайте, что вы пропустили шанс посмот­реть на то, как спорят и шу­тят гении.

С Акуниным говорили об ис­тории. «Скверная эпоха — это когда человеку выгоднее быть плохим, чем хорошим, — ска­зал Акунин. — Сегодня у че­ло­века в России есть выбор. Если он выберет быть хорошим, его не расстреляют и не посадят в тюрьму, он просто не сделает себе карьеры. По­этому сравнивать сегодняшнюю Россию с 37-м нечестно». На что Быков спарировал: «А я вам больше скажу, в 70-х (в России) сидело больше плохих людей, чем сейчас. Сиде­ло больше воров, убийц, а се­годня они сидят в совершенно других креслах». При этом ос­новным аккордом выступления Акунина стала мысль о том, что современная россий­ская политическая сис­тема была позаимствована у Орды, и пока эта матрица не пере­строится, ни один лидер ни­чего не сможет изменить по су­ти. Тем не менее, Акунин от­метил, что «россияне, живущие за пределами России, должны напоминать окружающим „туземцам“, что Россия — это не страна Путина. А что это страна, имеющая культурные традиции». На что Быков выпалил в духе Артюра Рем­бо, который любил наблюдать за уродством, что наш опыт «очень противен, но очень интересен».

6 декабря перед началом встречи с Кончаловским Бы­ков заявил, что корреспон­денты российских изданий, которые присутствуют в зале, зря потратили время, потому что ничего такого, о чем мож­но написать донос, сказано не будет, а разговоры умных «для вас так же мучительны, как сероводород». Говорили про кино. О Кончаловском Быков сказал, что всегда приятно увидеть большого человека накануне того, как он создаст шедевр, потому что после его создания он впадает в депрессию. «Всякая тварь грустна после соития. Так что после шедевра всегда тяже­ло». На что Кончаловский от­ветил, что в кинематографе очень сложно понять, что по­лучится, потому что кирпичики, из которых складывается фильм, могут быть из золота, а дом из них получится никакой, и наоборот — кирпичики могут быть из кизяка, а дом выйдет прекрасным. Если го­ворить о сегодняшнем кино, то мы все, по мнению режиссера, привыкли жить в «диа­рее образов». Вообще, приз­нался Кончаловский, он больше не хочет снимать фильмы с артистами, но хочет снимать фильмы с людьми.

Кристина Москаленко
Фото лектория «Прямая речь. Лондон»