Не дай сбить себя с толку!
Отец Бориса Джонсона не согласен со своим сыном: «Мы должны остаться в Евросоюзе и бороться за перемены»
Любовь к Брюсселю
Листая субботний номер «Телеграфа», наткнулся вдруг на очень знакомое лицо, владельца которого никак не мог вспомнить. Впрочем, немудрено. Еще школьником обнаружил у себя довольно неприятный недостаток: слабую зрительную память. Мне ничего не стоило выучить наизусть длинную поэму или, поднатужившись, осилить 2-3 страницы тяжелой толстовской прозы из «Войны и мира», но, убей, не мог вспомнить лица милой девушки, которой вчера сам же назначал свидание. Позже добрые люди объяснили, что от этой проблемы никто не умирал, и посоветовали тренировать память специальными упражнениями. Одно из них — запоминать названия незнакомых улиц и вечерами вспоминать лица людей, с которыми общался в течение дня. Пользы эти занятия принесли не много, но привычка осталась. И всякий раз, видя знакомое лицо, долго и натужно перебираю в памяти, кто бы это мог быть.
На этот раз загадка разрешилась быстро. Проблема, как оказалось, в том, что искомое лицо было помещено не на той странице, где ему надлежало быть. Ведь портреты политиков (а речь шла об известном политике, хотя и на пенсии) обычно располагаются в разделе главных новостей, а мой «ребус» занесло в относительно далекий раздел «Travel». Но вскоре все стало на свои места. Газета попросила известного в прошлом политика, а теперь популярного писателя Стэнли Джонсона провести для читателей экскурсию по его любимому городу.
Тем, кто этого еще не знают, сообщаю: старина Стэнли, который в свои 75 лет выглядит годков на 15 моложе, является родным отцом того самого Бориса Джонсона, который последние 8 лет был мэром Лондона, а теперь с таким воодушевлением и, как мне кажется, восторгом размахивает над британской землей знаменем «брекзита».
А какой город папаша Стэнли любит больше других на свете? Ни за что не догадаетесь. Брюссель!
У этой любви есть своя история и свои резоны. Именно сюда, в штаб-квартиру ЕЭС (Европейского экономического сообщества), молодой эколог Стэнли Джонсон был делегирован британским правительством в апреле 1973 года. На состоявшемся незадолго до этого референдуме британцы проголосовали за вступление в ЕЭС, и Стэнли получил пост главы экологического департамента этой организации.
Гордись Европой!
Вскоре в престижном пригороде Брюсселя Уккл был куплен просторный дом, куда перебралась из Лондона вся большая семья. Жена Шарлотта устроила в нем светлую мастерскую, где писала свои картины, а дети: Борис, Рейчел, Лео и Джо — с удовольствием посещали хорошую европейскую школу. Общительный Стэнли завел в Брюсселе, по его собственному выражению, «массу друзей», и двери дома практически не закрывались. «Мы чувствовали себя истинными европейцами и очень гордились этим», — говорит Джонсон-старший.
Позже Стэнли был избран депутатом Европарламента от Консервативной партии и «застрял» на континенте на долгие годы. «Мне, человеку, жившему и работавшему в Бельгии больше двух десятилетий, грустно слышать сегодня обидные слова в адрес ЕС, — с сожалением замечает Стэнли, — „брекзитеры“ называют его слишком забюрокраченным, недемократичным, дорогостоящим и идущим по неправильному пути. По их мнению, само слово „Брюссель“ несет в себе слишком много негатива. Но я не думаю, что европейский проект залуживает быть выброшенным на помойку. Однако, по-моему, нет ничего такого, что нельзя было бы откорректировать. И я не согласен с теми, кто стремится покинуть ЕС, не согласен с Борисом. Мне кажется, мы должны остаться в Евросоюзе и бороться за перемены. Именно поэтому мы вместе с баронессой Янг основали движение „Экологи за Европу“, цель которого разъяснять, какую важную и нужную работу проводит ЕС в этом направлении».
Большое семейство Джонсонов — не единственное, где идеологический разлом прошел прямо посредине. Знаю много других традиционных пар тори, где муж и жена перестали вместе завтракать, порознь ходят в гости и даже, страшно сказать, читают разные газеты.
Прости, Атос?
Тон, конечно же, задают политики, многие из которых поставили на карту свои карьеры. Сейчас трудно себе представить, как сложатся судьбы тех членов правительства, которые на референдуме окажутся среди проигравших. Скажем, если победят сторонники членства в ЕС, простят и помилуют Дэвид Кэмерон, Джордж Осборн и Тереза Мэй «брекзитеров»? Захотят ли и дальше работать в одном кабинете с Майклом Гоувом или Прити Пател? Наконец, что будет с Борисом Джонсоном?
А если народ выберет «Брекзит»? Удержится ли Кэмерон во главе правительства или его сметут тори-«бекзитеры», которых, как утверждают аналитики, не менее 50 человек? Если они затеют мятеж, то Кэмерон потеряет парламентское большинство. Кстати, Кэмерон может потерять кресло премьера даже в случае победы. Его противники считают, что если разрыв между голосами «In» и «Out» окажется слишком мал, например, 1 — 2%, то в отместку за свое поражение на референдуме недовольные депутаты-консерваторы намереваются обвинить премьер-министра, скажем, в обмане избирателей или в каких-нибудь других нарушениях и объявить ему вотум недоверия.
«Чем ближе дата референдума, тем больше сил тратит кампания „Out“ на то, чтобы убедить избирателей, что выход из ЕС — это акт мужества. Совершите прыжок судьбы! Сделайте шаг вперед с утеса, и пусть флаг подхватит вас! С надменностью кучки мини-Трампов они клянутся, что все будет великолепно. Только надо пренебречь оценками экспертов и прислушиваться к обещаниям „брекзитеров“.
Эти сильные и жесткие слова заковычены, потому что принадлежат не мне. Их произнесла выдающаяся писательница современности J.K.Rowling.
«Отдав голос за „Брекзит“, многие наши соотечественники выразят тем самым свое разочарование, поднимут вверх два пальца латинской буквой V в знак победы над призраками, подавляющими их воображение, над терроризмом, поражающим нас в самые чувствительные места, над огромными корпорациями, которые отказываются выполнять свои базовые моральные обязательства, над бюрократией, якобы пытающейся задушить нас, над теневыми элитами, старающимися сбить нас с дороги.
Как легко спроецировать все эти страхи на Евросоюз, какое удовлетворение можно испытать, превратив этот референдум в протест против всего того, что пугает нас в современном мире».
И это тоже Роулинг.