Лайма Вайкуле приглашает на рандеву в Юрмалу

С 5 по 8 июля Лайма Вайкуле приглашает своих друзей-музыкантов в юр­мальский концертный зал «Дзинтари» на фестиваль «Рандеву». Зрителей ждут четыре потрясающих му­зыкальных вечера. Неза­долго до фестиваля мы встретились с Лаймой в ее доме у моря, а точнее, в японском саду с балтийским акцентом, в окружении прелюбопытных коротколапых созданий.

Дом певицы — мир Алисы в Стране чудес. За фасадом бе­лого особняка поляна со скульптурами огромных котов. На время интервью Лайма позволила устроиться на сво­их коленях любимцу — упитанному бульдогу Бучу: француз блаженно уткнулся носом в теплое плечо хозяйки. Возле них кружила Эми — бело-черная бульдожка с характером ртути. На меня, как и на всех прочих людей в мире, этим животным наплевать, главное, что их хозяйка наконец-то дома. А это счастье.

Лайма по-прежнему работает как атомная станция: без остановок и снисхождения к себе — самозабвенно, неистово, до упада. Живет в основном между Ригой, Москвой и Нью-Йорком. В ее графике — поезда-самолеты и гастроли: вот зимний вечер, летний зной, а вот Венеция весной. Вчера была Москва, потом Париж, а сегодня Юрмала.

Нет звезд на сцене, только на небе

— Лайма, у вас нет ощущения, что время несется все быст­рее и быстрее?

— Есть. Может быть, это странное чувство приходит с возрастом… Хотя настораживает то, что и мои юные коллеги сегодня говорят о том, что дни исчезают как минуты.

— Вам удается хоть как-то тормозить в ежедневной круговерти?

— Ключевое слово — хоть как-то… Особенно ценю часы, когда могу побродить по берегу моря, заглянуть в любимое тихое кафе со своими детками Бучем и Эми. Обожаю такие юрмальские прогулки — ти­хие, неспешные. Люблю зим­ний пляж — длинный, пустын­ный, взъерошенный, с проз­рачным воздухом: такая тут в январе стоит тишина, покой — полная остановка во времени и пространстве.

— Телевизор, знаю, вы почти не смотрите. А в театр выбираетесь?

— После того как режиссер Леонид Трушкин покинул московский Театр на Малой Бронной и вообще стал редко делать спектакли на других сценах, заметила, что число таких походов сократилось. Опять же, моя любимая  Люд­мила Гурченко ушла в лучший мир…

— Чем она вас так покорила?

— Фанатичным служением профессии! Невероятным трудолюбием, умноженным на редкий природный талант. Людмила Марковна никогда не звездила… И это подкупает. Великий Константин Станис­лавский хорошо сказал: «Умей­те любить искусство в себе, а не себя в искусстве». Так вот это про великолепную Люсю… Когда вы любите свою профессию, а не себя в этой профессии, только тогда мож­но что-то путное сделать на сцене. Нет звезд на сцене, только на небе.

Генетический код артиста

— Лайма, на концерте вы од­нажды выступали с тяжелым вывихом ноги — я видела, как вы хромали за сценой… А по­том, во время вашего выступления, глазам не поверила — так легко вы танцевали тан­го. Как вам удается превоз­мочь боль, стрессы и вообще нес­тандартные ситуации? 

— Когда выходишь к зрителям, собираешься внутренне и обычно все-все забываешь, кроме того, что ты певица. Человек, который работает на сцене, приучен к тому, что он вроде как и не болеет никогда. Это как генетический код. Я работала и со сломанной ру­кой, и с вывихнутой ногой, и с больными связками — у ме­ня за всю жизнь ни разу не было больничного листа. И надеюсь — не будет.

— Вы верите в судьбу?

— В каком-то смысле. Столько людей в мире, которые замечательно поют и хотят это делать профессионально. А я даже думать не думала о во­кале, девочка из рабочей семьи (только бабушка пела в церковном хоре), танцующая в «Юрас перле», — не мечтала о большой эстраде, а как-то все само произошло. Что это, если не судьба?

Чудо — моя встреча с Рай­мондом Паулсом (преклоняюсь перед этим человеком!), его музыка для никому не известной Вайкуле — ничего не планировалось ни маэстро, ни мной, но все получилось. Так звезды совпали.

— В интернет-дневнике вы на­писали: «Все во что-то ве­рят, — в судьбу, в Бога, в себя, в любовь… Вера помогает жить, выживать, преодолевать…»

— Это так. В самое тяжелое время моей жизни, в США, перед серьезной операцией, меня спросили: «Кто вам ну­жен после — психиатр или священник?» Я подумала и написала: «Никого мне не нужно!» И это была ошибка… Но зато, как оказалось, именно в это время я обрела веру.

Снова повезло, снова судьба. Хотя тогда я поняла еще од­но — как можно чаще надо проверять здоровье, чтобы не дай Бог не потерять драгоценное время… Сейчас медицина на таком уровне, что происходят чудеса. И если вы вдруг попались в лапы какой-то болячки, не стоит тратить время на шарлатанов, надо спешить к врачам.

— Как вы реагируете на за­висть, на обиды, на негатив?

— Не замечаю я этой ерунды. И научилась прощать людям странности. Быть терпимей к чужим недостаткам. Надеюсь, кто-то так же простит меня. А негатив просто к себе не подпускаю, я абсолютно закрыта для зла.

— А для любви? Вы столько лет со своим Андреем, и ваш союз — удивительный…

— Самое главное в любви — уважение друг к другу. И ин­тересы должны совпадать. Ну, и голова на плечах должна быть у обоих — все в голове, ну и в сердце, конечно.

Меломан Буч и крошка Эми

— Правда, что вы всюду возите с собой своих питомцев?

— У меня два французских бульдога. Мальчик Буча (по-английски «буч» — это моряк и бывалый парень, а по-ла­тышски «буча» означает поцелуй), поэтому он у нас такой, со смыслом. А вторая — крош­ка Эми. В честь любимой пе­вицы Эми Уайнхаус.

Каждый раз, когда беру со­бак в дорогу, думаю: вот не хочу с ними расставаться. А потом начинаю жалеть: зачем тащу их за собой, для фран­цуз­ских бульдогов это не толь­ко перемена места, но еще и стресс. В какой-то мо­мент начинаю сожалеть, что подвергла их напряжению. Одним словом, стараюсь те­перь оставлять собак дома, поэтому не привязываю их к себе наме­рен­но. С ними в мое отсутст­вие остаются домаш­ние, и все в порядке. Хотя Бу­ча, конеч­но, выбрал бы ме­ня «на постоянно», если бы я позволила ему это, — собаки обычно вы­бирают одного хозяина.

— А на ночь как с ними рас­стаетесь? Известное дело, фран­цузики обожают не­жить­ся всю ночь подле хозяев…

— Приучила так. Бульдожья кровать расположена рядом с моей: могу руку протянуть и погладить эти создания. Соба­ки начинают сопеть — сама сразу и засыпаю. Кстати, Бу­ча не храпит, мы сделали ему операцию, чтобы собаке ды­шалось свободно и легко. Ско­ро и Эми повезем к этому доктору в Люксембург.

— У Федора Шаляпина была бульдожка Агнес, говорят, да­же петь научилась. А ваши не выводят еще: «Я вышла на Пи­кадилли, набросив на плечи шаль…»

— Нет. Но точно могу сказать, что Буча, именно Буча у нас очень музыкальный парень, обожает Паулса. Собака не пропускает ни одной моей ре­петиции, которые всегда про­исходят дома и музыкантов может собраться 20 человек. Пес сидит как вкопанный — слушает музыку, не ест, не пьет, не ходит гулять — из репетиционного зала его просто силком вытаскиваю.

«Рандеву» в Юрмале — это событие!

— Лайма, где вам лучше ды­шит­ся: в Латвии, Америке, России?

— Комфортно себя чувствую везде. Москва, конечно, важный для меня город, потому что там случились мои главные концертные залы и успех. Это сегодня весь артистический мир нуждается в Нью-Йорке, а для советских певцов была одна столица: чтобы чего-то достигнуть, стать по­пулярным человеком, надо бы­ло покорить Москву — го­род жесткий, быстрый. Но мне очень уютно в нем. Мо­жет, поэтому я и Нью-Йорк приняла и полюбила — тоже бешеный мега-мегаполис.

— Что вам доставляет радость вне сцены, как вы отдыхаете?

— Никак я не отдыхаю! Ни­какого расслабления не знаю. Вот и сейчас мы готовимся к нашему фестивалю «Рандеву». Отдыхаю, когда сплю, все остальное время работаю: или прослушиваю репертуар, ко­торый присылают артисты, те, кто будет участвовать в фес­тивале, или сама репетирую… Такой длительный процесс, для рассказа слишком нудный, но необходимый. Чтобы быть в форме, надо все время работать. И потом, в искусст­ве отстанешь — не догонишь. Просто сходишь с круга…

Это моя жизнь. Нельзя от музыки уйти. Нет сил поки­нуть сцену. Невозможно. Нель­зя договориться с собой. Нель­зя назначить день или час. И вообще — еще не вечер. Сере­дина дня, никак не больше.

— Кого вы ждете на «Ранде­ву» Юрмале?

— Будет много прекрасных исполнителей, в основном мои друзья и коллеги, которых знаю и люблю. Должны приехать Елена Ваенга, Кристина Орбакайте, Максим Галкин, я знаю, что Алла Пугачева бу­дет жить в Юрмале несколько месяцев. Приедут Лариса До­лина, всемирно известная оперная дива Хибла Герзмава. Будет Стасик Пьеха… Воз­можно, Эдита Пьеха приедет, что будет большим для меня счастьем. Группа «Серебро», Григорий Лепс, Сергей Маза­ев, Александр Буйнов, Верка Сердючка, Сосо Павлиашвили, Интар Бусулис, Янис Стибе­лис, Мария Наумова, Ольга Раецка, группы «Виагра», M-Band, «Время и Стекло», Mu­siqq и другие артисты. Спи­сок гостей еще пополняется.

Вообще мне очень нравится принимать летом гостей и уст­раивать вечеринки. Юрма­ла для этого идеальное место. Рада, что столько моих фан­тас­тических друзей согласились на музыкальные рандеву на сцене концертного зала «Дзинтари». Как и в прошлом году, буду петь сама, мои гос­ти и я споем в неожиданных дуэтах и трио. Ожидается много сюрпризов, радости, по­ложительных эмоций.

Очень хочется, чтобы гостей было больше, чтобы мою Юр­малу любили — потому что, во-первых, город этого досто­ин, а во-вторых — это воз­мож­ность нам всем больше встречаться, общаться, радоваться жизни.

Мы все — люди мира

— Но сегодня столько политических игр вокруг, в которые втянут даже шоу-бизнес…

— Люди разных стран и на­цио­нальностей, разведенные по разным странам, продолжают общаться между собой: любят, дружат, помогают друг другу. Сегодня мы все люди мира. Считаю, что есть только одно различие в людях — хо­роший человек или плохой, — а национальность ни при чем. Кто-то родился на Чукотке, кто-то в Монако — что же нам, делать из этого катастро­фу и не дружить? Ерунда ка­кая-то. Нет религии, которая не говорила бы: самое главное — любовь, доброта.

— Так почему же мы этой за­поведи не следуем?

— Все потому, что на самом де­ле легче обижаться, чем прощать. Второе намного сложнее. Я всегда стараюсь контролировать свои действия. Это единственный способ не жалеть о том, что сделано. Нельзя совершать безответст­венные и глупые шаги — по­том будешь раскаиваться.

Возле прудо-бассейна с золо­тыми рыбками (вернее, ог­нен­ными рыбищами) Лайма да­рит мне на прощание хок­ку Кобаяси Исса:

«Удивительно это –
Как ни в чем не бывало жить
Под цветущей вишней.»

— Спасибо, Лайма. До встречи на юрмальских тропинках, в лиелупских дюнах и в зале «Дзинтари»!

Беседовала Мила Литвинова