Психотерапия на языке балета
16/11/2016 21:46

Психотерапия на языке балета

С 6 по 10 декабря на сцене театра London Coliseum пройдет британская премьера балета Бориса Эйфмана Up& Down по мотивам романа Фрэнсиса Скотта Фицд­же­ральда «Ночь нежна». На этот раз уникальный Санкт-Петербургский государственный академический театр балета, известный неординарным выбором произведений для постановок, привозит спектакль о талантливом психиатре, который женился на своей богатой пациентке, больной шизофренией, предал собственную жизненную миссию и утратил дар врачевания. «Ночь нежна» — произведение для балета несколько неожиданное, но только не для Бориса Эйфмана, всю жизнь стремящегося проникнуть в подсознание героев и с помощью языка танца извлечь наружу кипящие внутри страсти. При всей сложности темы Эйфман постарался избежать морализаторства и изобличения виноватых.

Одна из главных тем балета — трагедия загубленного та­ланта. Главная задача хореографа и его труппы — с по­мощью пластической лексики изобразить распад сознания героев и погрузиться в атмосферу 1920-х годов с их джазовым экстазом. Мы не смогли отказать себе в удовольствии погрузиться в сознание самого Эйф­мана, который, с одной стороны, выглядит как гениальный отшельник, а с другой — поднимает в спектакле Up& Down такие актуальные для современного общества темы, как опасность соблазнов внешнего мира и предательства собственного «я».

— Борис Яковлевич, ваша хо­реография всегда вызывает удивление. Порой кажется, что вы изобрели для себя ка­кие-то другие законы танца…

— От других балетных трупп мы отличаемся тем, что создаем новый жанр — русский психологический театр балета. Мы стремимся через язык танца выразить эмоции души, тот внутренний мир человека, который никому не виден. Тело предельно точно отражает чувственную жизнь личности, и поэтому эмоциональная энергия, излучаемая нашими артистами, очень заразительна. Она вовлекает зрителя в особый духовный обмен. Мы выступаем на знаменитых сценах Парижа, Нью-Йорка, Лондона, и везде нас принимают восторженно.

— Тема спектакля, который вы везете в Лондон — не са­мая типичная для балета. По­чему «Ночь нежна»?

— Я давно увлекаюсь психо­ана­лизом. Даже хотел поста­вить балет о Фрейде, но по­нял, что в его судьбе нет инт­риги. Фрейд — ученый, чья жизнь сама по себе не очень интересна. Однако мне всегда было присуще желание с по­мощью пластического языка открыть тайны психического мира. Я был счастлив, когда вспомнил о романе «Ночь неж­на». Это во многом автобиографическое, исповедальное для Фицджеральда произведение, в котором он рассказывает, по сути, о себе и своей жене Зельде. С одной стороны, роман отсылает нас к блистательному веку джаза с его неповторимой атмосферой вечного праздника, с другой — позволяет раздвинуть границы балетного искусства, поскольку через хореографию я показываю процесс работы психиатра и его сложные от­ношения с пациенткой. Up& Down пользуется колоссаль­ным успехом во всем мире. С моей точки зрения, это закономерно: мы предлагаем зрителю удивительный синтез психоанализа в танце и красочного портрета эпохи 1920-х, наполненного джазовой музыкой Гершвина. Это не просто балет, а практически балет-мюзикл.

— Почему вы назвали свой ба­лет «Вверх и вниз», а не ос­та­вили оригинальное название?

— Мы рассказываем трагичес­кую историю психиатра. «Up & Down» — формула двух су­деб. Вверх — линия жизни ге­роини, которая выходит за­муж второй раз и находит свое счастье. Вниз — горькая участь врача, чье падение за­канчив­а­ется тем, что он возвращается в свою клинику, но уже в статусе пациента. Наши зри­тели не только ви­дят эф­фект­ное зрелище, но и переживают драму героев спектакля.

— А вы общались с психиатрами? Откуда брали информацию для работы?

— Я не общался с психиатрами и не был их пациентом. Но ху­­дожнику необязательно са­мому переживать трагедию, чтобы отразить ее в своих произведениях. Творцу ниспослан дар интуитивного пог­ру­жения в мир персонажей. Ког­да на мой спектакль приш­ли психотерапевты, они бы­ли поражены, как тонко подмечены в балете различ­ные нюансы их работы с па­циентами. Психотерапия подразумевает, прежде всего, беседы с больным. А мне надо было выразить эту практику без слов, через танец.

— Какой из мотивов спектак­ля — ключевой?

— Центральный мотив в «Up & Down» — тема предательства своего дара. Ведь талант дает­ся Богом и требует жертвенности, работы по сохранению и развитию. А мой герой поддал­ся соблазнам и совершил тя­желейший грех — предал его.

Фото Евгения Матвеева

— Вы и к своему дару относитесь с трепетом?

— Моя жизнь подчинена балету. Долгие десятилетия я развивал способность говорить с окружающими на языке тела и выражать то, что невозможно выразить словами. Я достиг такого уровня, когда мое ис­кусство, подобно шаманству, завораживает людей. Я оперирую одними движениями, но они несут в себе энергию, притягивающую зрителя.

— Как выбираете произведения для постановок?

— Это долгий процесс поиска того сюжета и тех героев, с которыми ты проживешь ме­сяцы жизни. Каждый спектакль — итог как минимум года очень тяжелого и мучительного труда. Я всегда ищу неожиданную и даже, может быть, не балетную историю, позволяющую открыть неизвестное в известном — то, что читается между строк.

— Вы довольно смело работаете с актерами, те же эротические сцены в ваших балетах сыгра­ны с пугающей откровен­ностью для этого вида искусства.

— Я сочиняю «текст» сценического произведения, артист его учит. Успех постановки зависит от таланта исполнителя. Эмоциональный взрыв и бур­ные овации, которые про­исхо­дят в конце спектакля, — ре­зультат работы артиста, гипнотизирующего зрительный зал. У нас уникальные танцовщики — молодые, высокие, красивые. А главное — способные через тело выразить эмоцию, идею, вызвать в зрителе сопереживание. Нес­лучайно наши артисты получают высшие театральные премии Рос­сии и хорошие от­зывы ведущих критиков мира.

— Кого вы считаете своими учителями?

— Великих советских хореог­рафов Леонида Якобсона и Юрия Григоровича. Когда был молодым, то просто засматривался, как они сочиняют, создают пластический мир на месте пустого пространства.

— Вы, кстати, тоже немало создаете! Недавно открыли в Санкт-Петербурге Академию танца Бориса Эйфмана. Рас­тите смену?

— Я очень благодарен прави­тельству города, которое фи­нансирует нашу балетную шко­лу. Академия Вагановой го­товит артистов для исполнения классики, но сегодня во многих балетных театрах как минимум половина репертуара состоит из современных поста­новок. Далеко не все тан­цов­щи­ки-выпускники мо­гут пере­ст­роиться на принци­пиально иную для них плас­ти­ку. Нас­та­ло время для по­явления но­вого типа балетного артиста — более интеллекту­ального и кре­атив­ного, по-нас­тоящему универсального. И мы поставили своей задачей воспитать таких исполните­лей. Мы ездим по всей Рос­сии и находим та­лант­ливых детей, часто из бед­ных или многодетных се­мей, обес­пе­чиваем им в Акаде­мии пол­ный панси­он — бес­плат­но оде­ваем, кор­мим, ле­чим, учим. На­ша цель — подго­товить новую ар­тисти­ческую элиту России.

— Есть ли у вас какие-то уникальные предметы, которые не изучают ни в какой другой балетной школе мира?

— Пластическая выразительность. Мы учим детей превращать тело в изобразительный инструмент, выражать с его помощью чувства и мысли, сочинять свой эмоциональный мир. Это очень важно, потому что довольно часто встречаешь артистов, которые выполняют движения, как роботы. Мы же растим разносторон­них танцовщиков, готовых реа­лизовать любую творческую фантазию хореографа.

Фото Евгения Матвеева

— Стандартный вопрос: как вам на все хватает времени?

— Открою секрет — времени не хватает. Начинаю работать рано утром и заканчиваю поздно ночью. Вот мой режим. Я должен успеть реализовать все свои желания и идеи.

— Какова цель-максимум вашего творчества?

— Цель каждого художника — создать идеальное произведение искусства. Я тоже хочу поставить идеальный спектакль, хотя, конечно, совершенных творений не бывает. Ты движешься к нему, а оно отдаляется от тебя, подобно горизонту. В этом непрерывном стремлении к идеалу я совершенствую свое искусство и вижу, как оно становится все более востребованным. Моему театру в следующем году исполнится 40 лет. Все это время мы ищем возможности для развития балета и, как я считаю, добиваемся значительных успехов.

— Есть такое выражение «Кошка, которая гуляет сама по себе», а у вас театр, который гуляет сам по себе!

— Если быть точнее, то это театр, который уже более 25 лет «гуляет» по лучшим сценам мира. Театр, завоевавший репутацию одной из ведущих современных балетных трупп. Конечно, мне бы хотелось, чтобы наши гастроли в лондонском «Колизее» прошли успешно. Я с большим пиететом отношусь к зрителям британской столицы, прекрасно знающим хореографическое искусство и видевшим многие знаменитые театральные коллективы. Но я не боюсь конкуренции. Наоборот, я уверен: все, кто придет на наши выступления, будут зачарованы, потому что отк­роют для себя новый балетный мир.

— Зачем вообще современному человеку идти на балет, если можно посмотреть фильм? Проще и дешевле…

— Сегодня очень трудно заставить человека оторваться от компьютера, купить билет и пойти на спектакль. Зачем это надо? Думаю, наша труп­па привлекает зрителей той жи­вой эмоцией, которая пи­тает людей. При этом мы по­казываем спектакли с масш­табными декорациями, красивыми костюмами, современным световым оформлением и — что наиболее важно — с захватывающей историей, развивающейся на сцене. Наш театр создает глубокие балетные психодрамы, вызывающие у зрителя потрясение. Это можно сравнить с хорошими фильмами, в кото­рых одновременно присут­ст­вуют и со­вершенная техно­логия, и бьющаяся внутри жи­вая человеческая душа. У нас происходит нечто по­добное: сценические эффекты гармонично соединяются с драмой, выражаемой артистом через яркий современный танец. Эмоция, которая идет со сцены в зал, становится необходимой нашей публике уже после первого просмотра.

Беседовала Кристина Москаленко

Верхнее фото из архива Б. Эйфмана

Фото Евгения Матвеева
Фото Евгения Матвеева
Фото Евгения Матвеева
Комментарии
Пока нет комментариев
Возникли вопросы?
Напишите нам в редакцию
Angliya в Instagram
© Angliya 2024