Сенсационные «гены политических пристрастий»
Признайтесь, дорогие читатели, вы ведь наверняка до сих пор полагаете, что решение, за кого голосовать на выборах, принимаете в соответствии со своими политическими убеждениями? Извините, но это глубокое заблуждение. То, где вы поставите галочку в избирательном бюллетене, обусловлено вовсе не тем, какая партия обещает снизить налоги, улучшить систему хромающего медицинского обслуживания или сократить раздувшуюся до невозможности иммиграцию. Ничего подобного. Главным фактором, определяющим выбор избирателя, являются его … гены.
Нет, это не запоздалая первоапрельская шутка. Сошлюсь на профессора Тима Спектора из лондонского университета King's College, которому принадлежит идея о влиянии генов на политические пристрастия голосующих. По его словам, процитированным Sunday Times, «большую роль при голосовании играет наследственный фактор».
Профессор Спектор не социолог и не политолог. Он — крупный ученый, генетик-эпидемиолог, автор популярной книги Your Genes Unzipped («Знайте ваши гены»). Сравнив избирательные повадки более чем 2300 пар близнецов в возрасте от 18 до 80 лет, руководимая им исследовательская группа обнаружила, что и идентичные близнецы, обладающие одним и тем же генотипом, и неидентичные, чей генотип схож только наполовину, в 57% случаев проголосовали одинаково. Иначе говоря, «наследственный фактор» отвечает за 57% решений человека у избирательной урны.
Те, кого опрашивали сотрудники King's College, отдали свое предпочтение консерваторам. Лейбористам повезло меньше — мнения близнецов совпали лишь в 48% случаев.
«Тот факт, что 57% близнецов проголосовали за консерваторов, вовсе не свидетельствует о наличии у них какого-то специфического „гена тори“, — говорит профессор Спектор, — но это означает, что сотни тысяч их генов, контролирующих характерные черты, совместными усилиями подталкивают их к правым консервативным ценностям».
Открытие профессора Спектора напомнило мне относительно недавнее посещение маленькой английской деревни под Кембриджем, где живут родители нашего доброго приятеля. За ужином разговор зашел о предстоящих выборах. Я поинтересовался, за кого будет голосовать деревня.
— О, это просто, — не задумываясь отреагировал хозяин дома, — сейчас тут приблизительно 35 домохозяйств, из которых в 15 живут «новички», обосновавшиеся тут после Второй мировой. Про них ничего не скажу. А 20 домов с давних пор переходят по наследству. В двенадцати обитают сторонники тори, в остальных восьми — либдемов.
— И вы уверены, что именно так они проголосуют и на этот раз?
— Безусловно. Политические традиции сложились здесь лет 200 назад, когда в стране существовали две главные партии: тори и виги, а лейбористов и в помине не было. С тех пор так и голосуем. Вот мы — убежденные либералы. Сосед — тоже. Недавно он из чувства гордости повесил в кабинете портрет первого британского премьер-министра сэра Роберта Уолпола, принадлежавшего к партии вигов.
— А исключения из традиции случались?
— Да, но это большая редкость.
Конечно, это не значит, что консерваторы популярнее других. Не будем забывать, что есть целые районы страны, население которых относится к ним с неприятием и даже ненавистью. Самый яркий пример — Шотландия, в которой за тори готовы голосовать менее 15% избирателей.
Накануне прошлогоднего референдума о независимости я разговаривал в Глазго и Эдинбурге со многими людьми. Почти все те, кому за 50, были настроены к Кэмерону и его партии резко негативно. Причины? Главная — коренная перестройка британской промышленности, проведенная Маргарет Тэтчер в 80-х годах. Когда Лондон решил отказаться от старых нерентабельных госпредприятий: шахт, верфей, металлургических заводов, железнодорожных компаний. Это был очень болезненный процесс.
И хотя рабочих на улицу не выбрасывали, выдавали им значительные компенсации и пособия, предоставляли бесплатное обучение новым перспективным профессиям, большинство из них не сумели справиться с психологической травмой и навсегда прониклись ненавистью к «железной леди».
С ними трудно согласиться, но их можно понять. Но вот чего никак невозможно взять в толк, это куда более острого и разнузданного чувства ненависти, которое испытывают к этому предмету тысячи молодых и даже юных шотландцев. Из памяти не идут отвратительные сцены буйной радости, устроенные восторженными подростками на центральных площадях Глазго в день смерти Тэтчер. Повторю: в день смерти.
Откуда взялась эта животная ненависть? Ведь их жизнь проходит в куда более благоприятной и комфортной обстановке. Неужели это и правда генетика и выводы лондонского ученого так пугающе справедливы? Неужели поведение солидных кембриджских либералов и ослепленных злобой шотландских подростков в какой-то мере обусловлено наследственными факторами?
Но если «гены избирательных пристрастий» живут в потомках десятки, а может быть и сотни лет, то не объясняет ли это тот факт, что спустя четверть века после падения Советского Союза в России так сильна поддержка «партии СССР»? Может, пора срочно озаботиться поисками сильных «антигенов»?
Или оставить все как есть?