Канцлер — не счетовод, а кудесник

Неожиданный отказ Джорджа Осборна от секвестра налоговых кредитов вызвал недоумение среди комментаторов.

С детства обожаю разгадывать фокусы. Когда на арену выходил факир в красно-золотом тюрбане и прикосновением волшебной палочки разрезал пополам свою ассистентку, а она по­том появлялась живая и здоровая, я сжимал мамину руку и умолял объяснить, как это делается. «Так он же кудесник!», весело подмигивала мама.

Министру финансов Соеди­нен­ного Королевства тоже надо быть кудесником, причем не по призванию, а по должности. Д­е­нег в казне всегда не хватает, и приходится идти на хитрос­ти, которые, если их не упаковать в красочные рождествен­ские бу­маги и не обвязать цвет­ными ленточками, никак не обрадуют налогоплательщика. Иначе он не канцлер, а счетовод.

Каждый министр финансов решает этот ребус по-своему. Гордон Браун все 10 лет своего казначейства раздувал разме­ры общественного сектора и по­вышал зарплаты госслужащих, в разы увеличил ассигнования на социальные пособия. Цель Брауна была проста: создать у избирателей впечатление, что только лейбористы способны обеспечить своему «клиенту» сытую и веселую жизнь. А вопли оп­позиции, что, мол, прохудившуюся крышу надо чинить в тучные годы, пропускал ми­мо ушей. Казалось, консерваторам больше к власти не пробиться. Но когда грохнул кризис и над страной нависла угроза длительной рецессии, «клиенты» вспомнили старую британскую традицию — в голодные годы государственный руль лучше доверять тори.

Чего добились тори

В 2010 году в доме номер 11 по Даунинг-стрит поселился Джордж Осборн, молодой че­ловек, которого журналисты за глаза называют «макиавелли». Он быстро нашел способ объяснить избалованному лейбористами населению, что казна пуста, внешние долги больше греческих, и если немедленно не сократить аппетиты и не затянуть потуже пояса, то вчерашняя империя окажется банкротом. Причем сделал это так убедительно и элегантно, так подсластил пилюлю мелкими подачками, что «клиенты» и ахнуть не успели, как рас­ход­ная часть бюджета за­метно похудела, а зарплаты госслужащих оказались фактически заморожены до лучших времен.

Результат оказался неожи­данным. Проведя пару квар­талов ниже ватерлинии, эко­­номика Соединенного Коро­левства упрямо двинулась вверх и вскоре опередила по темпам роста все европейские страны. Безработица при этом кубарем покатилась вниз, заставив специалистов удивленно вскинуть брови. Как может так быстро расти занятость при отнюдь не взрывных показателях ВВП?

Благодаря режиму строгой экономии через 5 лет к очередным выборам Осборн привел Британию в относительно неплохое состояние. Вдвое сократился дефицит бюджета, значительно умень­шились внешние долги, на фоне сжимающегося госсектора стали набирать обороты частные предприятия. Все это укрепило избирателей в убеждении, что надо и дальше держаться консерваторов.

Казначей и внезапные пэры

Но программа оздоровления не ограничивалась 5 годами. Канцлер постоянно напоминал, что для окончательного успеха придется терпеть еще столько же. Люди были к это­му готовы, и когда Минфин внес в парламент предложение о резком сок­ращении средств на социальные пособия и в первую очередь на налоговые кредиты, его поддержала даже оппозиция. А дальше случилось нечто необычайное: закон «завернула» Палата лордов. Пэры сочли, что предлагаемые сокращения ухудшат благосостояние почти 3 мил­лионов домохозяйств, и вер­нули за­кон на доработку.

В тот момент мало кто сом­невался, что изобретатель­ный канцлер чуть-чуть пе­репудрит бюджетную ма­те­матику и вскоре снова про­толкнет его через парла­мент. Но, выступая в Вест­минстере на прошлой неделе, Осборн вовсе отказался от секвестра налоговых кредитов. А заодно не стал обижать британских «бобби», отказавшись рубить на 20% расходы на содержание полиции.

Это была большая неожиданность. Неужели великий хитрец, столько лет мастерски удерживавший британцев в рамках строгой экономии, испугался сопротивления крикливых леваков? Ведь эта неожиданная ус­туп­ка выглядит не иначе как взятка несогласным.

Как все это понимать?

Тривиальное объяснение — Осборн начал свою избирательную кампанию. После того, как Кэмерон объявил, что не пойдет на третий срок, сразу несколько кон­серваторов-тяжеловесов на­мекнули, что не прочь заполнить освобождающееся кресло. Главными конкурентами, судя по всему, будут Джордж Осборн и мэр Лон­дона Борис Джонсон. Дело­вой авторитет канцлера вы­ше, но Джонсон — несомненно самый харизматичный и популярный среди тори.

Но бывший главный спичрайтер премьер-министра Клэр Фогис считает иначе. В своей колонке в Times она пишет, что цель Осборна бо­лее амбициозная. Он проводит экономическую политику, которая изменит саму структуру британского общества, сделает консерваторов «политическим крылом британского народа». Иначе говоря, добиться того, чтобы принципы тори совпадали с желаниями большинства на­селения. Именно для этого он продолжает линию на сокращение госаппарата и резкое уменьшение числа тех, кто не работает и живет на пособия. В этом случае почти все деньги, заработанные экономикой, уходят на их содержание.

Анализ показывает, что за консерваторов чаще всего го­лосуют те, кто занят в соз­да­нии материальных ценнос­тей и развитии производства — работники частных предп­риятий, владельцы мелких и средних компаний, обладатели собственного жилья. На последних выборах среди этих категорий избирателей тори опережали лейбористов на 17 пунктов.

И не надо принимать отказ от налоговых кредитов как политический разворот. Ведь Осборн подтвердил в своей речи, что по-прежнему намерен на £12 млрд сократить статью социальных пособий. А дефицит бюджета свести к 2019 году к нулю.

Зураб Налбандян