Лагерь «Марабу» – перелетная птица
31/03/2016 16:08

Лагерь «Марабу» — перелетная птица

Когда бизнесмен и писатель Сергей Кузнецов вместе с женой Екатериной Кадиевой и их 12-летним сыном переехали во Францию, очень скоро выяснилось, что в европейских школах существует серьезная проблема с точными науками. И тогда им пришла идея создать пространство, куда русскоязычные дети со всего мира смогут приезжать во время летних каникул, чтобы совместить отдых и увлекательную учебу. Так появился лагерь «Марабу», где дети постигают не только правила математики, но и самое лучшее, что есть в русской культуре и языке. 

Об этом и многом другом Сергей и Екатерина рассказали Юлии Варшавской.

— Кажется, самое главное в поездке в любой лагерь — те воспоминания, которые ос­таются с нами потом на долгие годы, а иногда и на всю жизнь. Вы могли бы рассказать историю про «Марабу», которая, на ваш взгляд, лучшим образом характеризует его смысл и идею?

Сергей: Любимых историй множество — и все они про разные смыслы и о разных героях. Если говорить про от­ношения детей с математикой, то я сразу вспоминаю прек­расную маленькую девочку 9 лет, о которой в первый же день в «Марабу» мы узнали, что она вообще не умеет считать. То есть, девять к сем­над­цати она прибавляла с по­мощью палочек. При этом она хорошо училась в школе и бы­ла умна, просто в ее ев­ро­пейской школе так учили ма­тематику. Которая казалась ужасно скучным предметом, конечно. И вдруг в лагере выяснилось, что девочка потря­сающе разбирается в прост­ранственных и логических за­дачах. И уехала она от нас с твердым убеждением, что лю­бит математику. Она приехала к нам снова, и на следующей смене мы увидели уже совершенно другого ребенка!

— То есть, она вернулась в лагерь на следующий год?

Екатерина: Да, к нам многие возвращаются. Это показательная история, потому что, если бы эта девочка к нам не попала, с ней бы на всю жизнь осталось ощущение, что математика — это какая-то ерунда, которую ей навя­зало общество. А теперь она зна­ет, что это клевая и интересная наука.

Сергей: Другая история, которую мы любим — про общение между детьми. Был эпизод, когда у мальчика разбился те­лефон. И он ужасно расст­ро­ился. И тогда Катя начала бе­седовать с ним и другими деть­ми — и вдруг мальчик рас­сказал, что они с родителями много переезжают из страны в страну, поэтому у него толком нет близких друзей: он просто не успевает их завести. И тогда Катя ему говорит: «Понятно, почему ты так расстроился из-за телефона! Ведь получается, что это твой един­ственный „друг“, который всег­да с тобой». В ответ маль­чик возмущенно отодвинул гад­жет по столу и сказал: «Да я не хочу, чтобы телефон был моим другом, я хочу нормальных друзей!» И тут другие дети начали хо­ром ему говорить: «Да ведь мы, мы все — твои друзья!» И это был та­кой важный эмоциональный мо­мент, ведь от 10 до 14 лет — самый слож­ный детский возраст. Подро­сткам, чтобы поддержать другого человека, нужно сделать над собой ка­кое-то усилие. И мы в «Мара­бу» как раз работаем над тем, чтобы это стало возможным.

— Какие дети приезжают в образовательный лагерь? 

Сергей: В лагере важно не столько то, что происходит с одним ребенком, сколько груп­повая динамика. И здесь меня потрясает одна вещь: мы провели уже несколько лагерей, и все они были совершенно разные. В одном и том же месте, с одной и той же программой оказываются разные дети, с разным настроением и желаниями. Поэтому мы всегда го­ворим родителям и даже прописываем в договоре, что оставляем за собой право менять программу уже после заезда. Если мы видим, что детям нужнее прогулка в лесу, чем лишний урок математики, то мы пойдем гулять в лес.

Конечно, в учебный лагерь, особенно если там фигуриру­ет слово «математика», попа­дает какое-то количество де­тей, которым в обычном школь­ном коллективе может быть не­комфортно. В том чис­ле и те дети, которым нравит­ся поси­деть в тихом углу, по­ка все вокруг скачут. Или, нао­борот, к нам попадают де­ти, которые не могут усидеть на месте и сосредоточиться — тогда родители надеются, что лагерь им поможет в учебе. Но в «Мара­бу» с этими очень разными детьми происходит удиви­тель­ная вещь — они вдруг об­наруживают, что похожи меж­ду собой. И мы ви­дим, что они уезжают из «Марабу» ме­нее одинокими.

Екатерина: У нас даже был слоган в первую смену: «Мы не заставим ваших детей вставать на стул и читать стихи». Правда, потом выяснилось, что некоторым детям это нравится! Понимаете, ре­бенок, у которого есть проблемы с общением в обычной жизни, начинает чувствовать себя совершенно по-другому, когда в каком-то детском сообществе его принимают.

— Насколько я знаю, создавая «Марабу», вы во многом ориентировались и на вашего собственного сына?

Сергей: Да, и кроме того, мы ориентировались на свой соб­ственный детский опыт. Я жил в совсем другом мире — в Со­ветском Союзе. И я как раз принадлежал к тем детям, ко­торые любят тихо посидеть с книжкой. Родители пару раз отправляли меня в пионерские лагеря, и я вынес оттуда воспоминания разной степени травматичности. Меня никто не обижал. Но мне было чу­до­вищно скучно! В обычных ла­герях ребенка бесконечно во­влекают в какие-то странные общественные действа, которые часто воспринимаются как довольно бессмысленнные. Его невкусно кормят, он жи­вет в комнате с 20 другими мальчишками, которые ему тоже не слишком приятны. И вот эта российская идея о том, что травматический опыт по­лезен, кажется мне ложной. Лично мне потом потребовалось много лет, чтобы выяснить, что мож­но где-то отлично сосуществовать в одном пространстве с другими людьми — главное, чтобы это были близкие тебе по духу люди. Когда мы с Ка­тей придумывали «Марабу», мы отталкивались от идеи, что таких детей, какими были и мы, сегодня тоже много.

Екатерина: Да скажи уже правду — у нас сын такой же: хрупкий, нервный и очень ум­ный. И мы не можем послать его в математические лагеря в России, хотя среди них есть замечательные варианты. Но нашему ребенку они не подходят, потому что там огромные многоместные комнаты, перловка 3 раза в день, которую он не ест, и т. п. Чисто организационные моменты в таких лагерях в России часто продуманы не очень хорошо. И мы решили, что нужно са­мим создать такое место: в красивой европейской стране, с комфортными условиями, вкусной едой и высококлас­сной русской наукой. Нам важ­но, чтобы дети в «Мара­бу» были выспавшиеся, сытые и счастливые. Тогда они по-другому учатся и общаются.

Сергей: Кстати, мы действительно тщательно следим за тем, чтобы все диетологические особенности каждого ребенка учитывались в меню. Например, у нас был случай, когда девочка приехала и уже на месте заявила, что она ве­гетарианка. Об этом ее мама нас не предупредила. А мы в Чехии: сами понимаете, раци­он в этой стране в основном состоит из мяса. И наши во­жатые всю смену следили за тем, чтобы эта девочка индивидуально получала полноценное питание с учетом ее вегетарианских предпочтений.

— Я попробовала посмотреть на вашу идею с двух сторон. Как мама я пришла в восторг: отправить ребенка на каникулах учить математику — просто идеальная ситуация! Но как ребенок я немного испугалась, потому что вместо отдыха мне предлагают опять сидеть за партой. Как же вам удается сделать учебу на каникулах привлекательной для детей?

Екатерина: Мы нашли уникальную команду преподавателей. Мы с Сергеем учились в матшколах и точно знаем: если вы считаете математику скучным предметом, значит, вам просто ее плохо преподавали. Нам хотелось рассказать детям, что учиться — это ин­те­ресно, наука — это интересно, а знания позволяют тебе чувствовать себя в этом мире более уверенно. Один из сек­ретов: наши педагоги дают детям задания «по уровню», то есть те, которые они могут решить, но для этого прихо­дится попотеть. И это ­ощу­­щение «Получилось!» всегда при­ятное и будоражащее для любого ребенка.

Сергей: И в этом году, помимо основного упора на математику, мы хотим показать детям все разнообразие точных на­ук, будем рассказывать им и про социологию, и про эко­но­мику, и про лингвистику. Нап­ример, в этом году мы пригласили Эллу Панеях, одного из самых крупных социологов, которая расскажет на дос­тупном детям языке, как функ­ционирует современное обще­ство, как работают его инсти­туты. Наша цель на долго­срочную перспективу — что­бы дети, которые побывали в «Ма­рабу», выросли людьми более открытыми к разным областям знаний.

— Не так давно я брала ин­тервью у одного из потомков первой волны русской иммиг­рации в Британии, который с огромной нежностью рассказывал мне о своих поездках в русскоязычный лагерь во Франции, благодаря кото­рым он выучил язык и поз­нал свои корни. Если я правильно понимаю, на создание «Мара­бу» вас вдохновили именно те первые европейские лагеря середины ХХ века?

Екатерина: Да, в большой степени. Кроме того, у нас был опыт жизни в Америке, где русские дети стремительно теряют язык. Даже в русско­язычных кружках и сооб­ще­ст­вах они общаются в основном на английском. Конечно, там есть масса фольклорных студий, где они танцуют и поют в национальных костюмах и ко­кошниках. Но все это совер­шенно оторвано от ре­альнос­ти, как если бы они учили латынь. И во Франции нас по­разили потомки первой волны иммиг­рации, у которых сохранился неплохой русский язык — во многом благодаря русскоязычным лагерям, которые у них были. Их дети и внуки тоже неплохо знают русский, и только в поколении правнуков он уже начинает исчезать… Мы тоже захотели для наших детей создать мес­то, где они могли бы использовать живой русский язык, общаться на нем со сверстни­ка­ми. И мы с радостью наб­лю­даем, как дети из Италии, Англии, Голландии и Фран­ции в «Марабу» обща­ются на родном языке, вытаскивая весь свой пассивный вокабуляр. За этим следят наши вожатые.

— Вы упомянули интересный момент — во многих кружках и лагерях для детей иммиг­рантов используется фольк­лорная, устаревшая сторона русской культуры. То есть, они узнают о чем-то оторванном от современной России…

Сергей: Мы как раз считаем, что лучшее в русской культу­ре — не про кокошники. Чест­но говоря, мне этнографический подход не близок. Не говоря уже о том, что детям обычно показывают лубочную, приглаженную картинку, не имеющую отношения к ре­альной этнографии. При этом ин­теграция в современном мире идет через признание своих национальных особенностей, а выходцы из России, Восточной Европы и Азии часто стесняются своих кор­ней. Поэтому ребенку, кото­рый живет за границей, нуж­но объяснить, чем он может гордиться. От должен знать ответы на вопросы: что у русских есть такого, что для меня ценно? Зачем мне сохранять связь с этим народом?

И ответ, который лежит на поверхности — литература XIX века. Но вы должны по­нимать, что это очень взрослые ценности. Честно скажем, мне трудно представить себе подростка, выросшего вне России, который будет читать Толстого в оригинале (Толстой — это не «Гарри Поттер», нес­мотря на сопоставимый объ­ем). То же касается и классической музыки — все это было очень давно.

Поэтому мы пытаемся найти  и передать им другие ценности, относящиеся уже к современной русской культуре. И ведь, на самом деле, в ХХ ве­ке в России существовало не­с­колько областей, которыми можно гордиться. Во-первых, русский авангард — и здесь важно проследить, как-то, что делалось в России, находило потом отголоски в Европе. Нап­ример, умерший недавно Умберто Эко считал себя учеником «русских формалистов» — не только их, конечно, но и их тоже.

Другая история связана с математикой и естественными науками. Всегда интересна ис­тория о русских, которые уехали из страны и уже за границей оказались частью большого научного мирового процесса. Поэтому еще одна «негласная» задача «Марабу» — показать детям, почему можно гордиться тем, что ты русский. И это не связано с ужасными новостями по теле­визору, например. И, тем бо­лее, странно ассоциировать себя с царской Россией, если ты не мальчик из дворянской семьи. Мне кажется, очень важно, чтобы дети иммигрантов жили с пониманием того, что они относятся не к какой-то агрессивной стране с ракетами, а к стране, у которой есть универсальные международные ценности.

Кроме того, у эмигрантских детей часто формируется «ба­бушкин» язык, то есть, они знают слова, которые упот­ребляются только в быту. И в этом смысле русская культура тоже оказывается заточенной в «домашнем гетто». А мы обсуждаем с ними сложные темы, употребляем слова «ме­тафизика» и «семиотика», по­этому к концу смены у многих значительно расширяется словарный запас.

— Помимо детской программы в этом году вы организуете «Умный отпуск» для взрослых. В связи с этим я прочитала вашу, Сергей, колонку о современных людях, которые могут работать из дома сразу из любой точки земного ша­ра, но за это они платят личным пространством, потому что работа полностью вливается в их жизнь на 24 часа в сутки. Меня этот текст задел лично, так как я сама отношусь к этим «несчастным» и мечтаю, чтобы кто-нибудь хоть на 2 недели вытащил ме­ня из этой бесконечной колеи. Что вы делаете, чтобы это стало возможным в «Марабу»?

Сергей: Ответ довольно простой — мы все-таки помещаем их в обстановку отпуска. Они едут в хороший отель, где есть спа, теннис, хорошая еда — все то, что ассоциируется у человека с полноценным от­дыхом. И у них будет доста­точно времени, чтобы посвя­тить его этим приятным ве­щам. Никто не будет загру­жать их учебой так, что не­возможно поднять головы от тетради. Вокруг лагеря много достопримечательностей — замки, велосипедные прогулки, природа. Обстановка там пасторальная, почти деревенская. В этом смысле мы уже «вырываем» человека из привычной рутины. Конечно, если человек имеет дурную привычку проверять почту каждые 15 минут, мы ничего не мо­жем поделать. Мы не отбираем у взрослых телефоны, как вы понимаете.

Учиться там, где ты жи­вешь, довольно трудно, потому что в обычной жизни у нас нет на это времени. Но тренд на образование существует. Поэтому мы подобрали такие курсы, которые связаны с ре­альной жизнью человека, его потребностями. Для взрослых у нас будет 4 совершенно разных направления: Катя будет читать курс «Жизнь на перек­рестке культур»; Линор Гора­лик проведет занятия на тему современного костюма — о том, как «читать» чужую одежду и как кодировать определенные сообщения в своем образе; Еле­на Гельфанд расскажет про современную генетику. Этот курс мы включили потому, что убеждены, что скоро прикладные знания в области генетики, биологии и медицины станут таким же важным навыком, как сейчас умение пользоваться компьютером.

Екатерина: И еще один курс — математика, его ведет ди­рек­тор наших математических программ Ян Раух. И здесь наша главная цель — что­бы люди уехали от нас с мыслью: «ничего, что этого не случи­лось с нами в школе, за­то это случилось с нами сейчас». Я знаю многих людей, которые не достигли в жизни каких-то вещей, о которых мечтали, потому что говорили себе: «Я в 20 лет не выучил англий­ский, зачем сейчас это делать?» История про то, что уже поздно учиться, сидит у многих в голове и дико им мешает. Поэтому наше глав­ное послание во взрослом ла­гере как раз про «не поздно».

— Тогда задам вам последний вопрос. «Марабу» — это птица семейства аистовых. Почему вы назвали лагерь именно так?

Сергей: Во-первых, аист ассоциируется с детьми. Во-вторых, на арабском «марабу» означает «мудрец». В-третьих, аист — перелетная птица, ко­торая перемещается с места на место, а наша программа как раз для тех людей, которым на месте не сидится.

Подробная информация:
«Умный лагерь» для детей пройдет в Чехии
со 2 по 15 июля
с 17 по 30 июля
с 1 по 14 августа

«Умный отпуск» для взрослых в Чехии с 20 по 27 июля

marabou.club/events.php

Комментарии
Пока нет комментариев
Возникли вопросы?
Напишите нам в редакцию
Angliya в Instagram
© Angliya 2024