Как знаменосец не дошел до вершины
07/07/2016 15:20

Как знаменосец не дошел до вершины

Пройдет немало времени, прежде чем британцы узнают, почему Борису Джонсону не дали порулить страной

Приглашение на обед

Хорошо помню февральские дни этого года, когда Дэвид Кэмерон объявил день предстоящего референдума о возможном выходе Британии из ЕС. На самом деле в этом объявлении не было никакой интриги. О проведении референдума известно было давно, и журналисты даже заранее вызнали его дату — 23 июня. Некоторая неясность сохранялась лишь по поводу того, кто из руководства консерваторов откажется поддержать премьер-министра и перебежит на сторону кучки потенциальных беглецов из ЕС.

Особых сюрпризов не ожида­лось. Только одно обстоятельст­во вызывало некоторую тревогу у обитателей Даунинг-стрит и повышенный интерес у столич­ной прессы. Какую позицию зай­мет Борис Джонсон, у кото­ро­го как раз этой весной закан­чивался 8-летний срок пребы­ва­ния на посту мэра Лон­дона. Подключившись к «Брекзиту», ха­ризматичный Борис мог придать дополнительное ускорение кампании евроскептиков. Его по­пулярность сомнений не вы­зы­­вала. Согласно опросу, проведенному не далее как в апреле по заказу двух лондонских газет, выяснилось, что почти 40% британцев хотели бы пригласить Джонсона к себе на обед; Кэмерона — всего 12%.

Дэйв и Борис знакомы еще с оксфордской студенческой скамьи, вместе занимались спор­том, ходили в один и тот же престижный закрытый клуб. Хотя близкой дружбы между ними, кажется, не случилось. Ре­шение Бориса присоеди­нить­ся к кампании «Брекзита» и взять на себя функции ее знаменосца и пропагандиста, Кэме­рон, если верить намекам прес­сы, восп­ри­нял почти как предательство. По-видимому, ожидал, что Джон­сон примкнет к «евро­пей­цам», и расценил пос­тупок Бо­ри­са как прямую претензию на самый главный пост в официальном Лондоне. Меж­ду прочим, в Financial Times появился еще более утончен­ный вариант этой вер­сии. Сог­ласно ей, Джон­сон прек­расно понимал, что у идеи «брекзитеров» нет шансов на победу, но хотел свести разницу между результатами той и другой стороны до ми­нимума. Это бы заметно ос­лабило значение успеха Кэ­мерона и создало возможность для объявления ему вотума недоверия в парла­мен­те. Тут-то уж Борис на­деялся не упустить свою удачу.

Равнение на Черчилля

Реальность оказалась еще круче. «Брекзит» победил, но Джонсон остался без премь­ерства. Причем в момент, когда казалось, что путь на Даунинг-стрит свободен и выложен для него красной ковровой дорожкой, его вдруг перекрыл третий уча­стник этой сложной многохо­довки — главный партнер Бо­риса по «Брекзиту» министр юстиции Майкл Гоув.

Если Борис обеспечивал «звездный» эффект кампании, то Гоув отвечал за ее политическое и информаци­онное обеспечение. Однов­ременно он — один из самых близких и доверенных друзей Кэмерона, с которым они давно дружат семьями.

Понятно, что сегодня никто из троих не распространяется на тему об их предреферендумных беседах, спорах и уговорах. В печати мелькают разные слухи. Например, что Кэмерон был крайне удивлен тому, с какой энергией и ка­ким воодушевлением взялся Гоув продвигать в массы идею выхода из ЕС. Вполне возможно, что в его предс­тав­лении Майкл должен был ог­ра­ничиться куда более скром­­ной и незаметной ролью в штабе противников Брюсселя.

Древние греки считали, что судьбу человека определяет его характер. Борис Джонсон с этим целиком согласен. Он даже пару лет назад специально книжку про Черчилля написал («Фактор Черчил­ля»), чтобы получше разоб­раться в том, как могучий черчиллевский характер воздействовал не только на его собственную судьбу, но и на судьбы миллионов людей в этой стране и за ее пределами.

Борис любит, когда его сравнивают с Черчиллем. Оба начинали в журналистике и никогда не раставались с пером и бумагой. Правда, Уинстон свои первые репортажи передавал с фронтов Англо-бурской войны и даже угодил там в плен, из которого выбирался потом самостоятельно. А Борис прошел первое журналистское крещение в Брюсселе, откуда посылал в «Таймс» едкие заметки про подвиги чиновников Евросоюза. Однажды в 1988 году так увлекся, что для пущей убедительности материала выдумал хлесткую цитату, которая должна была красоваться в статье, как вишенка на торте. Но в Лондоне этот «художественный прием» не оценили и вместо похвалы выставили молодого репортера за дверь.

Обезьяна с китайской вазой

Впрочем, по примеру своего знаменитого предшественни­ка, Джонсон никогда не ис­чезал с общественной сцены. Про негатив быстро забывали, и Борис снова возносился на гребень. После конфуза с цитатой он вскоре оказался в другой уважаемой газете, а в начале 2000-х даже возглавлял политический журнал консерваторов Spectator. Один из близких друзей Джонсона пошутил по этому поводу: «Доверить Борису важный аналитический журнал все равно что вручить обезьяне старинную китайскую фарфоровую вазу».

Мне трудно сказать, когда и за что именно его прозвали клоуном. За копну непослушных бело-желтых волос, за вечную незлобивую улыбку на лице, за шутки и остроты, которые вылетают из него сами собой без всяких видимых усилий? А может быть, за все это вместе, да еще в сочетании со склонностью к эксцентрическим жестам и поступкам. Между тем, се­годня он вполне серьезен в своих статьях и книгах, был исключительно аккуратен и даже строг все годы работы в мэрии Лондона и когда выс­тупал в защиту «Брекзита».

На следующий день после референдума, когда опьянен­ные успехом победители за­дыхались от восторга, Джон­сон удивил всех, заявив, что Британия всегда будет оставаться частью Европы и продолжит входить в общий с ЕС торговый и таможенный союз. Конечно, он хотел примирить враждующие лагеря, успокоить бушующие страсти. Но в то же время это были слова истинного европейца, у которого не было намерений отрывать Брита­нию от континента великих либеральных и культурных традиций.

Мне почему-то кажется, что, окажись Джонсон в крес­ле премьера, бракоразводный процесс лондонских евроскептиков и брюссельской бюрократии прошел бы без душераздирающих истерик и унизительных скандалов. Хотя, кто знает…

А пока, отодвинутый от Даунинг-стрит свими же со­ратниками, Борис Джонсон отдал свой голос за кандидатуру заместителя министра энергетики Андреи Лидсом (Andrea Leadsom) — пожалуй, самого радикального из «брекзитеров», претендую­щих на премьерство. Она ни­когда не была членом кабинета министров, а три года назад называла «Брекзит» катастро­фой для Британии. Зато те­перь обещает немедленно начать переговоры о выходе из ЕС и завершить их как можно быстрее.

Кто знает, может быть, в ее правительстве Джонсону обещан важный портфель?

 

Photo by Oli Scarff
Комментарии
Пока нет комментариев
Возникли вопросы?
Напишите нам в редакцию
Angliya в Instagram
© Angliya 2024