Как патриоты «Мармайтом» королевство напугали

Политическая обстановка в стране после референдума накалена до такой степени, что любое невинное действие может быть вдруг расценено как заговор против «Брекзита»

В один из первых дней приезда в Лондон весной 1997 года я ус­лышал по радио забавную передачу. Ведущий расc­пра­ши­вал слушателей о том, что бы они обязательно взяли с собой, если бы пришлось на­долго уехать из Англии? За­помнился ответ пожилой дамы, которая гордо заявила, что ни­когда не покидает родные края без ба­ночки Marmite из Tesco. Через несколько дней я купил в су­пермаркете этот самый «Мар­майт» и попробовал насладиться темно-коричневой пастой, которую британцы мажут на хрустящий тост и с удовольствием съедают за завтраком.

Паста с историей

Честно признаюсь, удовольст­вия это странное «повидло» мне не доставило, потому что показалось совсем невкусным, да к тому же еще и сильно соленым. Я бы наверняка забыл про «Мармайт» и про обожающую его «радиостарушку», если бы однажды не услышал от сот­руд­ника лондонского Импер­ского военного музея, какую роль сыграл «Мармайт» в британской истории ХХ века.

На фронтах Первой мировой войны солдатов королевской ар­мии часто выбивали из строя не только пули и артиллерия противника, но и тяжелая бо­лезнь бери-бери, вызываемая нехваткой в организме тиамина (витамина В1). А в «Мармайте», который представляет собой дрожжевой экстракт — побоч­ный продукт приготовления пи­ва, его оказалось хоть отбавляй. Включенние этой не очень вкус­ной, но полезной пасты в армейский рацион помогло ос­тановить распространение опас­ной болезни в войсках. Ус­пех «Мармайта» был так велик, что во время следующей мировой войны его давали уже не только солдатам, но и детям. Немудрено, что во многих британских семьях эту пасту употребляют до сих пор. Так этот бренд стал чем-то вроде национального достояния.

Несговорчивый гигант

Скандал, разгоревшийся на прошлой неделе вокруг «Мар­майта», был связан с потенциальным повы­ше­нием цен на длин­ный список продуктов пи­тания и гигиены, од­ним из которых была зна­менитая паста. Жур­на­листы присвоили ему имя «мармайтгейт» просто потому, что хотели поднять большой шум и привлечь внима­ние общества. Со­чета­ние слова «мармайт» и суффикса «гейт» сразу создало нужное впечатление и посеяло тревогу в сердцах британцев.

Собственно никакого «гейта» не было и в помине. Англо-голландская транснациональная компания Unilever, которой среди прочего принадлежит британский завод по производству пасты «Мармайт», объявила о пред­стоящем повышении цен на многие свои продук­ты. Причина — падение кур­са фунта стерлингов, что ав­то­матически повысило цену сырья, закупаемого за границей.

Большинство супермарке­тов, которых снабжает Uni­lever, не стали спорить и бу­дут теперь менять цен­ники, перекладывая добавку к стои­мости на плечи (точнее, карманы) покупа­телей. И только сеть супер­мар­кетов Tesco отказалась при­нять но­вые условия своего крупного поставщика. В знак протеста против 10% повышения цен, которого требовала Uni­lever, Tesco убрал баночки «Мармайт» со своего веб-сайта.

Подумаешь, скажет иной читатель, все согласились, а этот один решил характер показать. Никуда не денется, сам придет, еще просить бу­дет! Но в том-то и дело, что Tesco — супермаркет особен­ный. У него в разы больше магазинов по стране, чем у любой другой продуктовой сети (около 3500). А еще Tesco — безусловный лидер британского продуктового рынка. По данным на прош­лый год, сеть контролировала почти треть (28,4%) оборота этого рынка. У идущих следом ASDA и Sainsbury's — 17,1% и 16,9% соответст­венно. Tesco — неоспоримый гигант, способный померяться силами с даже очень крупными поставщиками.

Есть у этой сети еще одна особенность. С середины прошлого века Tesco пози­цио­ни­рует себя как «самый анг­лийский супермаркет». Такой вот торговый патриотизм, по-видимому, тоже приносит выгоду. Во всяком случае, когда в нашем районе открылся новый большой Tesco, соседка-англичанка очень обрадовалась и объявила, что теперь будет отовариваться только там.

Быть патриотом выгодно

Скандал вокруг «Мармайта» длился недолго. Уже к началу третьего дня появились признаки того, что не на шутку встревоженные Unil­ever и Tesco собираются вернуться за переговорный стол и договориться по-хо­рошему. Уикенд прошел ти­хо, а в по­недельник появилась информация, что «партнеры нашли решение». На том «Мармайт­гейт» и закончился.

Однако неприятный вкус от него остался. И не потому, что дрожжевую пасту, наз­вание которой он присвоил, никак не отнесешь к числу деликатесов, а потому, что с самого начала эта история была до крайней степени политизирована. Банальный ценовой спор между поставщиком и продавцом СМИ превратили в конфликт сторонников и противников «Брекзита».

Роль противника пат­риоти­ческая печать от­во­дила ком­пании, «неспра­ведливо» по­высившей це­ны, хотя по су­ти «в этом не было никакой необходимости». Ведь речь идет о ценах на им­порт, а «Мармайт» готовится «иск­лю­чительно из мест­ных ма­териалов». Выходило, что повышение цен — чуть ли не часть заговора против 17 с лиш­­ним миллио­нов британцев, отдавших на ре­ферендуме голоса за выход из ЕС.

А вот Tesco представала как защитник народа, борец за его права и интересы. Кто-то из комментаторов да­же договорился до того, что «Мармайт» это не просто паста, богатая витамином B1, а патриотический символ, который нарочно хотят унизить.

Экономические авторитеты пожимали плечами и пыта­лись объяснить, что рост це­ны на «Мармайт» и другие продукты связан не с тамо­женными пошлинами, кото­рые будут введены после вы­хода из нынешнего торгового соглашения с Европой, а с резким падением курса фунта по отношению к дол­лару и евро, случившимся после референдума. В ре­зультате чего цены на им­порт выросли почти на 20%. Естественно, что крупная компания, предлагающая продавцам десятки тысяч наименований разных продуктов, делит образовавшиеся дополнительные затраты на все свои товары, в том числе и на «Мармайт». Но их не слушали.

Вы спросите, кто же победил в споре двух компаний-гигантов? Детали сделки не разглашаются, но, судя по реакции Лондонской биржи, где акции Tesco сразу подорожали, угроза прослыть «врагом народа» заставила Unilever отступить.