Сможет ли Мэй вернуть тори на путь побед?
Невероятно, как стремительно способны меняться пристрастия членов политических партий
Бурные аплодисменты
Год назад простое упоминание имени Джереми Корбина вызывало у посетителей лондонских клубов консерваторов ироническую улыбку или даже взрыв хохота. Его считали неизбираемым, не способным привлечь на свою сторону не только рядовых избирателей, но и членов собственной Лейбористской партии. Сегодня посетители этих же клубов всерьез рассуждают о нем как о потенциальном премьер-министре. Зато произнесенное вслух имя Терезы Мэй, которую после прошлогоднего референдума величали новой Маргарет Тэтчер, неминуемо вызывает грустные усмешки и дебаты о том, как долго она еще сможет продержаться на Даунинг-стрит.
Джереми Корбин вовсе не так глуп, как хотелось бы верить многим тори. Да, он неисправимый «левак», который за 40 лет своего пребывания в британской политике ни разу не поддержал ни одного законопроекта, выдвинутого тори. Но главное, что он твердо убежден в правоте марксистского экономического учения и праве рабочего класса занимать ведущее положение в обществе.
Программа лейбористов, принятая на прошлой неделе на конференции в Брайтоне, представляет из себя набор обещаний, оплачивать которые должны дополнительные налоги, собранные с богатых и изъятые из сейфов крупных компаний. Хотя напомню, что обе эти категории и без того обеспечивают сегодня львиную долю доходов национального бюджета. Лейбористы, похоже, просто не понимают, что их политика оставит казначейству еще меньше средств на социальные программы: здравоохранение, образование и государственные пособия неимущим, которые партия обещает увеличить.
Из маргиналов в мейнстрим
По сути дела, ни о какой «новой политике» речи нет. Корбин и его команда повторяют традиционную риторику оппозиционеров, которые обычно тем и занимаются, что стараются убедить избирателей, будто интересы простого народа для них важнее всего. Консерваторы считают, что реализация такой программы сделает страну только беднее. Но это не заботит ни лидера партии, ни активистов, собравшихся на съезде. Те из них, кто постарше, хорошо помнят, как Тэтчер железной рукой наводила в стране порядок в конце 70-х и 80-х, как Тони Блэр пытался осуществить политику нового лейборизма, которая фактически была откровенным капитализмом, приукрашенным социалистическими лозунгами. Но, пожалуй, больше всего они разочарованы политикой жесткой экономии, которую проводили консерваторы после 2010 года.
«Партия будущего» планирует ренационализировать коммунальные предприятия, возродить власть профсоюзов, ввести новые меры регулирования торговли, поднять налоги, увеличить государственные расходы до рекордного уровня, реквизировать частную собственность, контролировать цены и ввести налоги для новых технологий. Бурная овация, устроенная ими Корбину в Брайтоне, — это благодарность за надежду на возвращение во власть. Большинство из них отдает себе отчет, что обещания их лидера, обрамленные красивой левацкой риторикой, — всего лишь разновидность современного популизма. Но понимали они и то, что с осторожной половинчатой программой лейбористы не смогут рассчитывать на значительный прирост голосов избирателей.
Но популизм сегодня — это довольно мощное оружие в руках хитрых и умелых политиков. Вдохновленные им американцы поставили страну под команду Дональда Трампа, а британцы проголосовали за «Брекзит», до конца и не разобравшись в том, что это такое. Наконец, именно популистское наступление Корбина на Терезу Мэй на июньских выборах лишило консерваторов парламентского большинства и принесло лейбористам 30 дополнительных мест в Палате общин.
Тори делят шкуру
А что же тори? По мнению Страффорда, возглавляющего кампанию по вопросам расширения внутрипартийной демократии в рядах консерваторов, Тереза Мэй не смогла добиться того, чтобы демократические тенденции проникли на все уровни партийной иерархии. В частности, в низовое звено, где у рядовых тори возникает немало вопросов, касающихся партийной политики. Из 40 тысяч новых членов Консервативной партии, принятых в прошлом году, ни один не подтвердил намерения остаться. Джон Страффорд считает, что значительное негативное влияние оказало решение Мэй выставить на июньских выборах не местных кандидатов, а посланцев из центра.
Причин немало. Но несомненное лидерство эксперты почти единодушно отдают проблеме переговоров по «Брекзиту». Сначала премьер попыталась пригрозить Брюсселю, что если условия выхода, предлагаемые Лондоном, не будут приняты, то королевство покинет стол переговоров и уйдет из ЕС, громко хлопнув дверью. Однако это «строгое британское предупреждение» не произвело желаемого эффекта. Брюссельские начальники не испугались, а предъявили Лондону кучу встречных требований, не выполнить которые было невозможно. Пришлось перейти на более миролюбивый тон. Но проблем от этого не убавилось. Наконец, всем участникам процесса переговоров стало очевидно, что в установленные сроки не управиться. К тому же руководство лейбористов, до тех пор в целом поддерживавшее идею «Брекзита», вдруг заявило о необходимости смягчить условия выхода и установить переходный период, во время которого будут действовать старые правила.
В этой ситуации Мэй решила согласиться с идеей переходного периода. Благосклонно отнеслись к ней и в Брюсселе. Однако такой поворот вызвал отчаянное раздражение и даже сопротивление ключевых министров: Бориса Джонсона, Майкла Гоува, Лиама Фокса и других.
После провальных парламентских выборов и потери большинства в Палате общин они поняли, что судьба премьера висит на волоске. Как остроумно заметил обозреватель The Guardian Эндрю Ронсли, «если вы не умеете скакать одновременно на двух лошадях, вам нечего делать на арене цирка». Для того, чтобы удержаться у власти и успешно довести до конца переговоры по «Брекзиту», Мэй необходимо восстановить свой пошатнувшийся авторитет в партии и в обществе. Для начала ей нужно утихомирить министров, рвущихся заменить ее в кресле премьера.