Пять лет назад британец Майкл Сагатис обнаружил документы, которые перевернули его жизнь.
Он прочитал письма своей прабабушки Юзефы, отправленные из советского спецпоселения для ссыльных в Казахстане, и посвятил все свое свободное время воссозданию ее личной истории.
Сегодня проект Сагатиса привлекает внимание во многих странах. «Письма Юзефы» стали основой для выставок, перформанса в Театре.doc, короткометражного фильма, который вошел в программу нескольких фестивалей. Они даже сподвигли власти на воздвижение мемориала жертвам репрессий в Казахстане.
Мы расспросили Майкла Сагатиса о том, почему судьба Юзефы не вписывается в российский исторический канон и как исследование жизни предков может менять жизнь их потомков.
— Как вы впервые увидели письма своей прабабушки?
— Я родился и вырос в Великобритании, но мои бабушка и дедушка по отцу бежали из Польши сразу после Второй мировой войны со старшей дочерью Зошей. Мой отец родился в Великобритании, в лагере для беженцев. Его мать, Ванда, родилась на территории нынешней Белоруссии, в то время это была часть Польши. И там, на этой пограничной территории, все и началось.
Долгое время я очень мало знал об истории своей семьи: лишь то, что бабушка и дедушка говорили по-польски. Но когда они умерли, эта часть семейного наследия словно ушла вместе с ними.
Затем моя тетя Зоша переехала из Лондона в Уэльс и поселилась неподалеку от дома моего отца. Когда она умерла, мы зашли к ней и впервые увидели, что ее жилище сверху донизу заполонили коробки и мешки. Разбор этого имущества занял почти год. В 90% сумок и коробок не было ничего ценного, но в оставшихся 10% оказались документы и артефакты: книги, часы, картины, документы о жизни Зоши — и старые семейные документы, коллекции писем и удостоверения личности. В последний момент мы обнаружили письма Юзефы — бабушки моего отца. Только чудом они не отправились в мусорный бачок.
И вот это чудо вдохновило меня на исследовательский проект о той, кто была автором этих хорошо сохранившихся писем из 40-х годов. К тому же у меня всегда было ощущение, что в нашей семейной истории было что-то непроясненное. Я принял появление писем за знак и принялся за этот проект.
— Каким был ваш первый шаг?
— Сначала я пытался найти членов семьи, которые могли бы прочесть письма. Но оказалось, что никто не мог разобрать почерк Юзефы и понять диалектные слова. Так что я обратился к профессионалам и нашел профессионального филолога — польку из Львова, — которая взялась за исследование почерка Юзефы и расшифровку писем. Когда письма наконец расшифровали, я составил книгу с переводами и подарил экземпляр каждой польской ветви моих родственников. Сейчас у Юзефы более 200 потомков.
Казалось бы, на этом — расшифровке, переводе, издании книги — можно остановиться. Но во время исследования я осознал, как сильно история влияет на современность. Переживания, которые испытывали предки, могут передаваться и ощущаться потомками.
Именно в этом — разница между историей как набором одобренных государством рассказов о прошлом и историей как чередой персональных историй и свидетельств.
Эта тема — исследования памяти — сейчас очень популярна. Многие историки занимаются постколониальными исследованиями, эффектом беженцев в семье, травмой рода…
Меня пригласили на одну из таких конференций в Казахстане, в Назарбаев Университете. Конференция называлась «В тени ГУЛАГа» и была посвящена современной казахской тюремной культуре в ее сравнении с советской системой. Там, в Казахстане, мне удалось больше узнать, почему Юзефа была репрессирована, почему ее письма так эмоциональны и как так вышло, что Юзефу не освободили вместе с остальными поляками в 1941 году.
— Почему Юзефу арестовали?
— Во время немецко-советской оккупации Польши они жили в советской зоне, а единственный сын Юзефы был польским полицейским. Он автоматически был объявлен подозрительным элементом и агитатором — мы нашли ориентировку НКВД на него в киевском архиве. Сын умудрился успешно сбежать, дочери Юзефы тоже избежали репрессий, потому что уже были замужем и относились к другим семьям. Но почему семидесятилетняя Юзефа была арестована и сослана — одна, в таком возрасте, без родственников? Она пожертвовала собой? Или просто не верила, что с ней что-то случится?
Ее отправили в небольшой колхоз в Казахстане, и там, на небольшом кладбище посреди степи, она похоронена без могильной плиты.
— Помогают ли выставки и мультимедийные проекты дальнейшему расследованию?
— После выставки в Актобе местный польский культурный центр Svyatlo предложил найти документы Юзефы. Обнаружились бумаги на польском, от Красного Креста — Сталин разрешил распространять среди этих спецпоселенцев гуманитарную помощь. В них говорилось, что Юзефа была репрессирована и сослана и что в 1941 году ее не освободили. Кроме того, мы нашли официальную бумагу о ее депортации от 13 апреля 1943 года, потере удостоверения личности и о муже — подданном Российской империи. Мы пытались понять — может, ее не освободили, потому что она была замужем за русским и поэтому не считалась полькой? В то время Юзефе было 77 лет, и она явно не собиралась влиться в ряды гитлеровской армии.
После выставки в Актобе местная администрация впечатлилась и объявила, что намеревается открыть мемориал жертвам репрессий, и объявляет конкурс на дизайн памятника. Монумент построили спустя три месяца.
Józefa's Letters (EN) from Michael Daniel Sagatis on Vimeo.
— Ваш проект многоуровневый: первый слой — история Юзефы, второй — исследование исторической памяти. Есть ли еще уровни?
— У исследования есть и третий уровень: то, что история продолжает вызывать споры. Почему был подписан договор Молотова-Риббентропа? Каковы были намерения СССР, зачем они оккупировали часть Восточной Польши? Нужно разбираться: что на самом деле произошло?
Я слышал от ученых, с которыми общался в Музее истории ГУЛАГа в Москве, о том, что Кремль готов публично признать ГУЛАГ огромной несправедливостью, но, с официальной точки зрения, эти жертвы всегда должны оставаться в тени потерь Второй мировой войны. В случае с Польшей эти два события — советские репрессии и жертва СССР — противостоят друг другу.
В постоянной экспозиции в Музее истории ГУЛАГа нет никакой информации о событиях с сентября 1939-го по июнь 1941 года — они просто опущены. Там есть сведения об убийстве царской семьи, о Гражданской войне, Дзержинском, большевизме, создании ГУЛАГа, Соловках, подробности об интеллигенции, несправедливостях и так далее. Не выработан язык, никто не знает, как публично говорить о событиях, которые привели ко Второй мировой войне…
Беседовала Вера Щербина