Репортаж с лондонских протестов 7 июня этого года
«У женщин не принято такое спрашивать, но скажи, сколько тебе лет? 29?» — 25-летний Малик якобы из Германии (а на самом деле из Туниса) смотрит мне прямо в глаза. Белозубая улыбка, бейсболка, цепь, широкие штаны — привет, 90-е и хит «Лондон, гудбай» из далекого детства. Малик неумело флиртует в сотнях метров от Биг-Бена. Протест как форма разговения после карантинного целибата — не думала, что и этим могут обернуться демонстрации Black Lives Matter.
Лондон кипел уже неделю. Протесты, заявленные как мирные, собирали десятки тысяч людей на Трафальгарской площади, у Даунинг-стрит, 10, на пятачке «Уголка ораторов» (Speakers’ Corner) в Гайд-парке — месте, где с речью может выступить любой. В воскресенье к географии протеста добавилась еще одна точка, у здания посольства США.
Случившаяся за океаном смерть афроамериканца Джорджа Флойда вытолкнула на улицы лондонцев всех возрастов и оттенков кожи. По моим наблюдениям, пришли они из солидарности с американскими демонстрантами и ради честного разговора с другими чернокожими британцами. А обсуждалось решение таких проблем, как гангстерские войны «на районе», культ криминала, отрыв от корней, воспитание детей.
У анархистов и хулиганов своя повестка: сгорел сарай, гори и хата, даешь стычки с полицией и бедлам. Заокеанские новости открыли, по образному английскому выражению, банку с червями — проблем накопилось много, а на карантине люди сидели уже пару месяцев. Поднеси спичку, и полыхнет пожар. Обошлось без массовых погромов, но драк и столкновений с полицией избежать не удалось.
По всему миру разлетелось видео лошади, галопом несшейся по Уайтхолл. Минутой раньше с нее упала женщина-полицейский, в которую летели стеклянные и пластиковые бутылки. У здания парламента пара брошенных бутылок разбилась прямо передо мной.
Час ночи, темно и холодно, очень хочется пить. На расстоянии вытянутой руки — танцы вокруг поставленных по кругу сумок, точно дискотека моих студенческих лет в российской глубинке. Рядом в «ТикТок» пилит видео группа подростков: они подпрыгивают, братаются и громко смеются.
Если бы не лес плакатов и плотное полицейское кольцо вокруг трех сотен собравшихся, можно было бы подумать, что мы веселимся на уличном фестивале. Но это только первое впечатление.
Уже на протяжении нескольких часов полиция медленно, но жестко, как удав, сжимает кольцо, начав зачистку Уайтхолл — улицы, где расположены правительственные здания и подъезд к резиденции премьер-министра. Полицейские стоят плечом к плечу, у одной шеренги в руках щиты, на остальных — тяжелые шлемы, дубинки, бронежилеты. «У меня устала спина», — жалуется на амуницию девушка-полицейский напарнику. «Как я тебя понимаю», — вместо него отвечаю я.
На мне — легкая куртка и рюкзак, но спина уже отнимается. Я не могу выйти из оцепления часов пять: нет с собой журналистского удостоверения, а на слово, конечно, никто не верит. Если сесть на землю по краям оцепленного пятачка, в нос бьет резкий запах мочи — парни справляют нужду по углам. Девушки терпят.
«Что происходит? Когда можно будет отсюда выйти?» — задаю я вопрос парню в форме. «Выход на противоположной стороне. Но нам нужно идентифицировать правонарушителей. Больше я ничего не знаю», — говорит он. И вместе с цепочкой полицейских делает шаг вперед — я вынуждена отойти назад, иначе окажу сопротивление полиции. Кто-то заводит толпу и кричит: «Толкайте их, толкайте!» — но его быстро осаживают.
По инструкции полиция разбивает демонстрацию на несколько групп, разводит их в разные стороны, окружает и постепенно выпускает для идентификации по одному в ожидании подкрепления.
На груди у полицейских пишущие устройства. За спиной — автозаки и смена. «Ты знаешь, они так могут меняться всю ночь. Смотри, им бургеры привезли», — говорит Малик.
Когда полицейские делают еще шаг вперед, первая линия протестующих опускается на землю. «Я не хочу вставать перед ними на колено!» — кричит один парень. «У тебя отключена камера, — кричит другой полицейскому. — Включай, а то потом скажешь, что видеорегистратор не сработал». Протестующему на вид лет 20 с небольшим, лицо закрыто маской, как и у большинства собравшихся. «Сэр, а как же коронавирус? Вы стоите тут без масок, вам не страшно?» — интересуюсь я у полицейского. «Нормально, ведь вы почти все в масках», — смеется он в ответ. Мне кажется на секунду, что все это эпизод из «Монти Пайтона».
Из оцепления меня под руки выводят двое полицейских, проводят через кордон и отпускают. Рядом стоят два подростка. «У нас, в Америке, — говорит чернокожий парень белому, — коп бы тебя пристрелил. Ты был невменяем».
Домой я попадаю почти в три часа ночи. В «Инстаграм» приходит сообщение от знакомого: «У вас там негры совсем оборзели!»
Елена Лео