В начале пандемии коронавируса клеточный физиолог Ульяна Баштанова, старший научный сотрудник химического факультета Кембриджского университета, рассказывала нашим читателям о природе вируса, его опасности и мерах предосторожности и профилактики.
15 июня Великобритания начала активный выход из локдауна. Мы попросили рассказать ученого, на какой стадии эпидемии находится страна и чего ожидать в будущем.
— Теории заговора сейчас расцвели буйным цветом. Люди сомневаются в опасности и даже существовании вируса…
— Я категорически не поддерживаю конспиративные теории. Вирус есть, и, к сожалению, Великобритания заняла печальное место по статистике смертей от него. Для ученых тут нет заговора, и 41 тыс. смертей — это много. Я сделала интересный подсчет: в Первую мировую войну жители Великобритании получали в среднем 600 похоронок в день, во время Второй мировой — 200, а в пик коронавируса — 1 000. Сейчас умирает по 150 человек в день, и обычную смертность никто не отменял.
Нам нужно сделать правильные выводы, потому что вероятность следующих пандемий высока, а случившееся показало неготовность общества к подобным ситуациям.
— Наши соседи уже активно выходят из локдауна — и нам пора?
— Судя по полной картине, мы открываемся рано. Франция делает это параллельно, но там совсем другая ситуация: число заболевших в среднем за неделю — 500 на 20—30 смертей. А у нас цифра умерших в среднем за неделю — 150 при более 1 000 заболевших в день.
По сути, у нас 10-процентная смертность от этой болезни. В эпидемиологии есть такое понятие, как индекс R: чем ближе он к 0, тем лучше. В Великобритании он сейчас примерно равен 1, а это значит, что будет линейный рост числа заболеваний. То есть каждые 1 000 заболевших превращаются в 12 тыс. всего за 2 месяца.
Если индекс изменится всего на 0,1 (R = 1,1), каждые 1 000 заболевших превратятся в 25 тыс. за 2 месяца, из них будет 2 500 смертельных исходов. Во Франции сейчас индекс равен примерно 0,5 — значит, роста числа заболевших не будет. Разница в цифрах колоссальная, и мы открываемся рано: еще бы пара недель, чтобы снизить индекс R и число заболевших в день, например, до французского уровня.
— Но люди устали сидеть дома, начались беспорядки…
— Да, правительство считает, что необходимо открываться и поддерживать экономику. Economics comes first, и у нас впереди еще «Брекзит», это создает ситуацию идеального шторма: экономические проблемы в начале «Брекзита» могут сложиться с экономическими проблемами от пандемии и действительно погубить экономику.
Но тогда необходимо ввести серьезные контрмеры для борьбы с инфекцией: маски, растворы для протирания рук, категорическое соблюдение 2-метровой дистанции. Рановато ходить по гостям, рановато сокращать дистанцию до метра.
Безобразие, что маски не носят официальные службы: чиновники, полиция. Сначала нам не рекомендовали носить маски, потому что боялись, что не хватит медицинскому персоналу, говорили, что их ношение необязательно, а теперь сложно идти на попятную. Но пока правительство само не наденет маски, невозможно будет этого требовать от людей: официальные лица должны показывать пример.
— Выходит, мы и не боремся с вирусом, а плывем по течению?
— Мы скорее контролируем заболевание на уровне количества мест в больницах, чем боремся с ним. Дания, Германия и еще многие страны Европы боролись за минимальное число заразившихся и фактически свели число больных к нулю, прежде чем открыться.
У нас и в Швеции это не так: мы изначально закрылись поздно, при высоком числе заболевших, наш карантин был очень мягким, и открываемся мы при все еще очень высоком числе заболевших и высоком индексе R.
Поэтому можно сказать, что политика формирования стадного иммунитета все-таки осуществляется. Единственное, у нас хорошо справились с разворачиванием новых реанимационных коек, увеличив их количество в несколько раз.
Мы добились, что больницы при пике не были переполнены и не были задействованы такие мощности, как развернутые в выставочных центрах госпитали, а ведь они оборудованы значительно хуже и предназначены уже для совсем экстремальных историй — чтобы люди на улицах не умирали. Поэтому переоборудование нас спасло. Сейчас самое страшное, что отменены операции, лечение раковых больных.
— В соцсетях все активно обсуждают лекарства и вакцину, и последней люди очень боятся.
— Сейчас вакцины бояться нет смысла. Еще только в лучшем случае осенью допустят до испытаний. Если говорить о лекарствах, то тестирования идут полным ходом — все быстро меняется. Большие надежды возлагали на лекарства от малярии — хлорохин, гидроксихлорохин, — но они себя не оправдали, зато сейчас испытывают антикоагулянты и даже никотиновые пластыри. Ремдесивир показал себя очень неплохо, с ним выздоровление больных средней тяжести идет гораздо быстрее. Дексаметазон оказался лекарством, хорошо помогающим очень тяжело больным — тем, что уже на ИВЛ.
— Странные меры принимаются сейчас задним числом: ношение масок, карантин по прибытии в страну, но в то же время люди рвутся путешествовать. Насколько это все логично?
— Риск от путешествий, конечно, есть, и это личная ответственность каждого, но я уверена, что мы сейчас для европейцев опаснее, чем они для нас. Я бы сказала, что ехать в те страны, где число заболевших больше, чем у нас, неразумно.
Поголовное ношение масок надо было объявлять сразу, как только стали все открывать. В этом нет ничего странного и тем более страшного: врачи носят маски по много часов в день, и, я вас уверяю, состав воздуха под ними такой же, как и без них. Просто это непривычно для обывателя. И, конечно, респираторы FFP2 и FFP3 (N95) надежнее, но и обычные маски резко сокращают возможность заражения, это легко увидеть в цифрах.
Вопрос, конечно, насколько правильно маски носятся, прилегают ли они к лицу, но даже при неправильном ношении вирусная нагрузка снижается. Кстати, если у вас запотевают очки, маска надета недостаточно плотно.
Дистанция 2 метра — это хорошая дистанция, она защищает от заражения: если взять 100 человек и расставить их через 2 метра, то больной человек заразен только для 1 человека из 100, при дистанции 1,5 метра — для 3 человек, а при дистанции 1 метр — уже для 13!
Эффективность дистанцирования и ношения масок доказана. Перчатки — неплохо, но дезинфекторы их хорошо заменяют. Так что в общественных местах и особенно в транспорте маски — необходимость. Если есть сомнения, почитайте кейс про китайский автобус, там все отлично по цифрам разложено.
Карантин по прибытии логично объявлять. Раньше просто все и так садились дома в самоизоляцию, а только что прибывший человек в активно функционирующем обществе представляет угрозу.
Я уверена, что нас ждет вторая волна в конце лета — начале осени. Мы вышли слишком рано. Пока лето и солнце, природа на нашей стороне. За детей я бы переживала меньше всего. Открытие школ — важный и нужный момент, тем более что обнажились социальные проблемы, для многих детей из неблагополучных семей школа — единственная возможность нормального общения и даже питания. Дети, правда, являются разносчиками, но сейчас этот момент не самый острый.
— Может, вирус все-таки не так опасен, как мы думаем?
— Оттого, что мы отрицаем вирус, он не перестанет существовать. Правительство балансирует между спасением людей и спасением экономики и скорее склоняется в сторону спасения экономики. Поэтому задача каждого — защитить самого себя. Очень уязвимыми в Великобритании оказались старики.
Любопытный феномен: в России, где семьи более архаичны и за пожилыми людьми следят дети, смертность в этой категории населения ниже. Здесь же, наоборот, самыми незащищенными оказались дома престарелых. Как видите, много общественных проблем обнажил этот вирус. Главное — сделать правильные выводы.
Беседовала Маргарита Баскакова