Фильму Андрея Кончаловского «Дорогие товарищи» повезло. Первые показы состоялись осенью в Венеции и на «Кинотавре», в самый разгар политических волнений и разгонов демонстраций в Беларуси. Естественно, совпадение случайно, и Кончаловский, начиная работу, никак не мог предвидеть такой злободневности. Из Италии, где он живет большую часть времени, все видится иначе, хотя именно эта страна не раз вдохновляла русских художников на самые яркие и страстные произведения о российской действительности.
Потом фильм выдвинули на «Оскар» от России, незадолго до президентских выборов в США и штурма Капитолия. Теперь он вышел онлайн в Великобритании — прямо перед возвращением Навального в Россию, его арестом и премьерой его скандального фильма (тоже онлайн).
22 января, за день до масштабных протестов по всей России, в «Мосфильме» состоялась церемония главной российской кинопремии — «Золотой орел», и «Дорогие товарищи» был во всех ведущих номинациях. Прямого эфира не было, чтобы ни у кого не было возможности сказать со сцены, пользуясь случаем, что-то в пользу оппозиции. А на следующий день сотни тысяч людей повторили, пусть и не настолько жестко, сценарий картины Андрея Сергеевича.
Это, пожалуй, важнейший российский фильм 2020 года, страшный, умный, неожиданный. Кончаловский находится в прекрасной форме, все его последние картины – образцы творческой свободы, независимости и гуманизма. И при этом они, как свойственно Кончаловскому, совершенно универсальны, понятны любому человеку на планете.
Скажем, «Дорогие товарищи» рассказывает о малоизвестной трагедии советской эпохи — расстреле рабочей демонстрации в Новочеркасске в 1962 году. Это была зверская расправа: по людям палили из огнестрельного оружия, и количество жертв до сих пор не известно, а потом всем свидетелям и участникам событий строго-настрого запретили рассказывать кому бы то ни было о произошедшем. Ходили слухи, но никто ничего не знал точно — так и затихло все до открытия архивов. Вроде бы исключительный эпизод, редкий, но Кончаловский рассказал о нем современным, реалистическим, простым языком — так, что это не кажется делом далекого прошлого. Нет, это словно бы в новостях только что показывали, а вот более развернутая версия, для желающих.
Кончаловский выбрал очень необычный ракурс для показа, и это создает особую документальность повествования: ему веришь и его боишься. Герои фильма — не зачинщики, не рабочие-активисты, даже не народные массы. Кончаловскому все эти люди, в общем, чужды, он их не знает и не берет на себя смелость о них говорить. Это просто толпа, она требует правды, готова за нее рискнуть и уверена, что с ней будут считаться. Но в то же время толпа всегда где-то на втором плане.
Центральный персонаж фильма — Люда (Юлия Высоцкая), мать-одиночка, фронтовичка, партийная работница. Мы все увидим ее глазами. Она убежденная сталинистка, горячо выступающая против развенчания культа личности. Встречаем мы ее в постели с любовником, тоже местным аппаратчиком: они после проведенной вместе ночи обсуждают, что цены повышают, что жить людям тяжело и что Сталина на них нет, а то бы был порядок.
Кончаловский деликатно вводит нас в курс дела, а заодно дает понять, что мы сами можем выбрать точку зрения. Можно тут поговорить про безнравственность героини, которая отвечает за пропаганду этических ценностей СССР. Можно — о двойной морали, неизбежно сопутствующей тоталитарному режиму. Или о том, что люди везде люди. О чем угодно можно думать, а Кончаловский ведет нас скорее дальше, вместе с Людой. Сначала за спецпайком, потом домой, где находятся ее старый отец (как мы потом узнаем, он из белой армии, хоть и живет с коммунисткой) и дочь-комсомолка, которая собирается идти на митинг с товарищами. Вот с этого момента все двоится. Люда категорически за то, чтобы расправиться с демонстрантами. Но отныне она будет знать, что демонстранты не просто толпа: там где-то ее дочь, и теперь это личное.
Дальше Люда попадет вместе с верхушкой завода в осадное положение, спасется от рабочих, поучаствует в секретных совещаниях с товарищами из Москвы, где выступит за самые жестокие кары бунтовщикам, а дальше будет тот самый жуткий расстрел. У Люды и у нас на глазах люди будут валиться, скошенные пулями, после чего машины будут долго отмывать асфальт от крови. И все бы ничего, только дочь у Люды пропала, и в поисках мать побывает и в больнице, заваленной трупами, и в морге, где не хватает места (это уже нам по коронавирусному году тоже знакомо), и на кладбище, где убитые люди специально похоронены в чужих могилах, чтобы их не нашли.
Это не «сказка — ложь, да в ней намек». Кончаловский перерыл много архивов, читал интервью с теми, кто был тогда в Новочеркасске. В рассказанной им истории почти все правда. И труднее всего, когда смотришь, помнить, что это про Новочеркасск 1962 года, а не про сегодня. Здесь сталкиваются поколения и позиции. Мы не удивились бы, если бы дочь Люды перед выходом из дома проверила «Фейсбук» или »ТикТок».
Людины размышления о Сталине повторяются сегодня практически слово в слово, «отцу народов» ставят в России памятники. И что самое главное, везде завеса строгой секретности, везде страх — и везде вспышки народного недовольства, которые, как колокол, всегда звонят по кому-то другому, пока дело не касается дочери, сына, друга или нас самих.
Кончаловский в своем шато среди обласканных солнцем виноградников как-то почувствовал и передал это гораздо острее, чем все априорно оппозиционные художники современности. Может, потому что он режиссер и очень хорошо видит чужое мастерство политической режиссуры, скрытое от простых смертных. Или он просто один из последних гениев нашего кино, который, даже помимо воли, говорит правду.