Правление королевы Елизаветы II само по себе является одной из самых ярких страниц истории нашего острова. Роль ее консорта, принца Филиппа, надо рассматривать как неотъемлемую часть этой истории. Консорт королевы — что это? Семейное положение, должность или образ жизни? Праздник или тяжелая работа? Что за судьба у него?
Принц греческий и датский
Принц Филипп не любил рассуждать на такие темы. Он вообще не любил внимания к своей персоне, и наверное, поэтому столько накопилось у людей невысказанных благодарных слов, которые сегодня слышны со всех сторон. Дожил почти до ста лет и даже казался нам каким-то несокрушимым столпом — всегда на виду, всегда рядом с королевой, всегда на службе.
Кем же был сей залетный принц, которому суждено было стать самым долгослужащим и верным слугой британского народа? Был он греком, немцем, датчанином или все-таки британцем? Был ли он аристократом, помещиком, просто богатым человеком? Ну уж только не последнее. Когда его впервые пригласили провести семейный уикенд в загородном королевском поместье, он прибыл с маленьким чемоданом, куда вместилось все его имущество, и лежал там только один костюм на выход — заметно поношенная морская униформа. А ведь был он самых чистых королевских кровей.
Биографы рассказывают одну забавную, но показательную историю. Во время первого визита Филиппа в Виндзорский замок один из придворных сказал: «Думаю, вам здесь понравится, сэр!» — «Да вы знаете, — ответил принц, — вообще-то моя мать родилась здесь…» Так и было: его мать была внучкой королевы Виктории. И по провидению судьбы, так уж случилось, и он умер в этом замке.
Когда принц Филипп впервые появился на сцене в качестве жениха принцессы Элизабет, высокомерные придворные называли его «принцем без копейки в кармане». И это тоже правда. А вот что касалось происхождения, то его королевская родословная была безупречна — гораздо безупречнее, чем у его будущей жены, линию которой «подпортили» простые корни по материнской линии.
Семейное древо принца Филиппа было более чем солидно и включало короля, двух герцогов и одну из дочерей королевы Виктории. Близко он был связан и с российской царской семьей. Его прабабушка по отцовской линии, великая княгиня Ольга Константиновна, была правнучкой царя Николая I. По материнской линии принц Филипп был внучатым племянником царицы Александры Федоровны и ее сестры, великой княгини Елизаветы Федоровны, погибшей вместе с царской семьей и причисленной позднее к лику святых.
В Британии вездесущие журналисты сразу же дали Филиппу кличку Phil the Greek, которая прилипла к нему на долгие годы. Но интересно, что сам он себя греком не считал. И действительно, не было в нем ни капли греческой крови: все корни греческой королевской семьи уходили в датскую династию.
История любви
Выросший в трудных условиях, практически в девять лет оставшийся без родителей, прошедший службу в королевском флоте, после войны принц оказался в Британии практически один на один с действительностью. Даже гражданства британского на тот момент у него не было. Был, правда, дядя, известный при дворе человек, адмирал флота Луис Маунтбеттен, который в свое время старался заменить Филиппу отца, всячески опекал его и помогал внедряться в общество. Но самое главное — уже была Лилибет (Елизавета), с которой Филипп переписывался всю войну, и была ее любовь.
Общество не встретило принца с распростертыми объятиями. Более того, никто не озадачивался скрывать свое отношение. Друзья королевской семьи предостерегали, аристократы подготовили список из одиннадцати претендентов на роль жениха для Лилибет (половина из них были герцогами); противились все — дворцовая гвардия, политики, в том числе Черчилль, и даже собственные родители невесты не проявляли восторга…
Но это не остановило Елизавету и тем более Филиппа. Он был молод, хорош собой, умен, прошел войну и служил именно в британском флоте — а ведь мог бы пойти на службу в греческий. Он был уверен в себе, спортивен, был хорошим яхтсменом, мог выйти в море на рыбалку, играл в поло, управлял самолетом, рисовал, мог мастерить своими руками, был любознателен. Он был физически и умственно крепок — говоря по-простому, он был настоящим мужчиной. Свадьба, конечно же, состоялась. И какими же счастливыми были первые годы! Много общих увлечений, много веселья, богемная жизнь, много любви, много уважения. И никаких сомнений, главой дома был тогда Филипп.
Служение короне
Мир рухнул в 1952-м. Елизавета стала королевой. Шок. Никто не ожидал столь ранней смерти ее отца, короля Георга VI. Перед Филиппом выстроилась новая стена противостояния. Дворец и политики сплотили ряды, стараясь удержать его от участия в управлении монархией. «Мне говорили держаться подальше», — вспоминал он позже в одном из интервью.
С этого момента Филипп полностью посвятил свою жизнь службе короне и обществу с присущим ему чувством долга, самоиронией и юмором. Он преклонил колено перед королевой во время коронации и поклялся преданно служить ей и отечеству до конца жизни. И как он исполнял свою клятву! Правда, поначалу не всегда удавалось скрывать раздражение и огорчение от новой жизни. Он как-то даже сравнил себя с никчемной амебой и сказал, что он единственный глава семьи, неспособный дать свою фамилию детям. Эта мысль тесно перекликалась с позицией его предшественника — принца-консорта Альберта, супруга королевы Виктории.
Сказать «жизнь переменилась» — значит не сказать ничего. Перемены были кардинальные. Филипп отказался от статуса греческого и датского принца, от православной религии, закончилась служба на флоте с многообещающей карьерой. Новоиспеченный принц-консорт погрузился в благотворительную деятельность со всей присущей ему энергией. К концу жизни он патронировал около 800 благотворительных организаций, причем делал это всегда с личным участием. Его офис работал как часы. Принц быстро отвечал на все письма, проявлял решительность, был прямолинеен и никогда не пользовался своим положением, был доступен и прост в общении. Его наследие в этой области огромно, но главное достижение, конечно, его схема поддержки молодежи — Duke of Edinburgh’s Award.
И никаких сомнений, он внес новую струю в институт королевской семьи. Как никто, с самого начала Филипп понимал, что в современном мире монархии становится все некомфортнее, и старался адаптировать ее к грядущим изменениям. Он был новатором: благодаря ему БКС начала появляться на телевидении, а он дал первое интервью.
Действительно, Филипп с интересом изучал мир вокруг и был в этом деле более любознателен, чем королева, следил за достижениями науки, интересовался бизнесом и в некоторых вещах опережал свое время. Настолько опережал, что его начинали побаиваться и называли опасным модернизатором. Он говорил о защите окружающей среды задолго до того, как появилось слово environment в его современном смысле, и продвигал свои идеи через World Wildlife Fund, президентом которого оставался долгие годы.
Говорят, что аналитический интерес принца Филиппа к религии с годами становился все глубже, он много читал, его библиотека продолжала пополняться книгами по религии. В 1966-м он основал George’s House, Windsor — центр для встреч представителей разных религий, ученых и атеистов. Сегодня такое предприятие не кажется чем-то необычным, но в то время это был достаточно смелый поступок.
Сильный, независимый человек, принц Филипп нашел себя в новой жизни. Не мог не найти. Его неуемная любознательность приносила плоды, заполняла дни, годы, помогала в работе. А ведь была еще и масса увлечений — он рисовал (правда, не любил показывать свои довольно приличные акварельки), увлекался дизайном. К пятой годовщине свадьбы он заказал для королевы браслет по своему дизайну, а после пожара в Виндзорском замке делал наполненные символами эскизы окон-витражей для новой часовни, участвовал в восстановлении замка. И еще всегда был спорт — правда, в последние годы он сводился только к гонкам на конных упряжках.
И когда на своем девяностолетии Филипп заговорил о том, что планирует «уйти на пенсию» и постепенно сократить выполнение королевских обязанностей, людям из ближайшего окружения было трудно поверить, что он хоть как-то уймет свой энтузиазм, свой неистощимый интерес к жизни. Долго принц не позволял годам взять реванш: не менял свои привычки, позволял себе говорить то, что думает, по-прежнему носил кепочку на своей территории, отдавал предпочтение здравому смыслу, а не сентиментальности, делал все с удовольствием, всегда оставался человеком со своим особым мнением и своим чувством юмора.
Школа острословия
Да, за юмор ему доставалось… Это вообще особая статья в биографии. Его не всегда дипломатические высказывания, хоть и произнесенные отнюдь не в формальной обстановке, всегда вызывали у кого улыбку, у кого недоумение, а у кого и возмущение. А часто его просто неправильно понимали журналисты — они хватались за каждое неформально сказанное слово и раздували из него историю.
Да, принц Филипп никогда не был занудой, он был, как сейчас говорят, an action man, человек дела — он шутил, чтобы разрядить обстановку, чтобы люди вокруг чувствовали себя комфортно. Сам он как-то признался: «Беда журналистов — в том, что у них проблемы с юмором». Наверное, во многом он был прав, и ему ничего не оставалось, кроме как сохранять невозмутимость и спокойствие. Отбиваться от нападок было не принято. Он жил по королевской заповеди «Никогда не жаловаться, никогда не оправдываться» («Never complain, never explain»).
Человек самостоятельный и независимый, человек, который не боялся высказывать свое мнение, принц Филипп, однако, знал свое место. За все годы правления королевы ее супруг никогда не заглядывал в государственные бумаги, каждый день появлявшиеся на ее рабочем столе, никогда не проявлял к ним ни малейшего интереса, даже не пытался догадываться, что они могли содержать. Они просто не обсуждались ни под каким предлогом. И это человек, который живо интересовался политикой, был в курсе всего происходящего.
С иголочки одет
А замечали ли вы, как одевался принц Филипп? Всю жизнь он был верен своим портным с Savile Row — законодателям английского стиля, сдержанного и уверенного. Они хранили его досье со всеми мерками и выкройками. Им он отправлял свои старые брюки образца, скажем, 50-х на переделку под современный стиль. Выглядел он всегда абсолютно безупречно, костюмы сидели на нем, что называется, как влитые, но — вот он, английский стиль! — Филипп не был броским, ярким, выделяющимся, ни одна деталь отдельно не привлекала внимания. И это был его принцип во всем — не привлекать особого внимания к себе, никакой деталью не затмевать свою королеву, всегда, всегда быть на заднем плане.
Какой великолепный королевский альянс получился! Союз, основанный на любви с первого взгляда со стороны королевы и на созревшей со временем любви и уважении со стороны Филиппа. Он обожал свою жену и делал все, чтобы поддерживать ее. Он не переставал делать ей комплименты, он умел рассмешить ее в самые грустные моменты, он, в конце концов, был единственным человеком на планете, который обращался к ней на «ты» и которому она могла сказать: «Ну, будет тебе, Филипп, замолчи уже…» Он был ее strength and stay, поддержкой и опорой, как выразилась сама королева на золотом юбилее их свадьбы: «Он даже и не подозревает, как многим моя семья, я, наша и другие страны ему обязаны».
* * *
Думаю, нам повезло быть свидетелями эпохи принца Филиппа — человека поколения войны, главными качествами которого были преданность, мужество, стойкость, скромность.
Однажды Тим Хилд, один из биографов Филиппа, попросил королеву-мать охарактеризовать принца. «Английский джентльмен», — ответила она без колебаний. Уж кому-кому, а этой почтенной даме, которая и сама-то поначалу воспринимала его с некоторым недоверием, мы можем поверить. Воистину европеец, в жилах которого текла немецкая, датская и русская кровь, стал олицетворением английского джентльмена — это, может, и есть его главное достижение? В этом, может быть, и заключается секрет блестящего королевского союза вообще и принца-консорта в частности?
Надежда Кидд