Дина Корзун: «Я именно сейчас, в 45 лет, переживаю первый успех»
30/04/2016 12:01

Дина Корзун: «Я именно сейчас, в 45 лет, переживаю первый успех»

23-28 мая в лондонском театре Jermyn Street состоится серия показов моноспектакля по Оскару Уайльду — «Звездный мальчик», созданного режиссером Макси­мом Диденко, музыкантом Шолпан Шарбаковой, в главной роли — Дина Корзун.
Лидия Шафранова побывала на репетиции спектакля и поговорила с Диной и Шолпан об Оскаре Уайльде, философии буддизма, одиночестве и эмпатии.

— Давайте условно обозначим нижнюю и верхнюю границы нашего разговора и позволим беседе свободно литься внутри этих границ. Начнем с первого взлета, а завершим «Звездным мальчиком» — но­вой покоренной вершиной. Что бы вы могли назвать для себя своим первым творческим взлетом?

Д.К.: Мне кажется, что я именно сейчас, в 45 лет, переживаю первый успех. Я чувствую, как меня переполняет вдохновение! Мне кажется, я только сейчас поняла, что очень важно отпустить все страхи и концепции, навязанные другими людьми.

Раньше я думала, что очень важно быть удобным людям, понятным. Я думала, что очень неверно быть странным, быть самим собой, говорить то, что ты думаешь, по­тому что иногда та группа людей, с которыми ты общаешься или которые тебя принимают за своего, мо­гут резко повернуться и ска­зать: «Ты что это?! Ты не та­кая, какой мы хотим тебя ви­деть! Ты не такая, какой мы привыкли тебя воспринимать! Ты же часть нас!» И только теперь я поняла, что очень важно быть, может быть, не­любимой, но за то, кто я есть на самом де­ле, чем быть любимой за то, кем я не являюсь.

И это смелость, отвага! Я по­ня­ла, что одиночество — это не страшно, это правильное ощущение, потому что через него приходит самая настоящая, истинная близость с каждым живым существом, и только через это приходит настоящая любовь к самому себе. Только любя себя, я понимаю, что мо­гу любить других людей, потому что я по-настоящему могу принимать их такими, какие они есть, потому что я и себе позволяю быть такой, какая я есть. Я не буду молчать из страха, что меня обидят или не примут, я буду говорить то, что я думаю, но с позиции любви.

— А с чем связаны эти перемены?

Д.К.: Наверное, ничего случайно не бывает, может быть, это как-то связано с планом моей души. Я часто оперирую по­нятиями «душа», «дух», пото­му что я артистка, а нас учи­ли по системе Станиславского, в которой говорилось, что са­мое главное — это жизнь че­ло­веческого духа! Мне всегда это нравилось, я всегда инте­ре­совалась жизнью челове­ческого духа и через себя пы­­талась понять мир. Это был сложный процесс, мир все равно навязывал мне свои кон­цепции. Но меня всегда волновали вопросы: а где же тогда любовь? Как же тогда делать то, что велит тебе твое сердце, но никому не приказывать, как жить? Как вдохновлять своим примером?

— Внутри музыкально-пластического каркаса спектакля «Звездный мальчик» — текст. Не просто текст, а большая литература. Оскар Уайльд. Не секрет, что у каждого человека своим, каким-то особенным образом выстраиваются отношения с разными авторами и разными произведениями. Это не просто «мое — не мое» или «нравится — не нравится» — это самый настоящий роман, который может длиться веч­но, а может за­вер­шиться быстро. Я знаю, что Оскар Уайльд в вашей жизни не случаен. Расскажите о ва­ших взаимоотношениях с ним.

Д.К.: Я ему невероятно сост­радаю, я чувствую его душу, которая прошла невероятную и тяжелую историю. Я ему сочувствую и уважаю. Он учит меня истинному сост­раданию и любви, потому что такого человека очень легко осудить, но я как ху­дожник стараюсь смотреть в суть и понимаю, что в тюрьме, испы­тав унижения и отчаянье, по­теряв все, ему пришлось полностью измениться, и только благодаря этому он смог написать такие сказки! Мне очень импонируют люди, которые проходят большие испытания и все равно остаются людьми.

Фото Стаса Левшина

— Основные темы рассказа Уайльда и вашего по нему спектакля — «Звездный мальчик» — сострадание, способность никого не осуждать, чудотворная сила любви. Не знаю, почему, но первая мысль, которая приходит на ум — это очень по-буддийски. Хочется задать вам личный вопрос о вашем отношении к буддийской философии.

Д.К.: Я из семьи атеистов, которые верили в человека, в жизнь, были убеждены, что смысл человеческой жизни — максимально себя выразить, то есть материально доказать свою успешность. Но при этом каким-то странным образом меня всегда тянуло во все эзотерическое, это было мое истинное, глубинное любопытство. Я зачитывалась книгами и статьями, и все постепенно складывалось как маленькие кусочки пазла. Началось все, конечно, с христианства. Мне было около 18 лет, когда я училась на театральных курсах, и одна женщина, театровед, спросила нас: «Что вы знаете о Библии?» Никто не знал ничего! Я начала изучать эту глубокую тему, пыталась объяснить себе, кто же такой Бог. Для меня это — непости­жи­мая сила гармонии и ба­ланса, благодаря которой все устроено от микро- до макрокосмоса, все работает, все взаимосвязанно, и к чему я ис­пытываю глубокую благо­дар­ность и восхищение. У все­го есть причина и следствие. Нужно просто очень хорошо это понять, и тогда твоя жизнь начнет меняться к лучшему.

Мне нравился предмет в на­шем театральном вузе, который назывался «Философия и религиоведение». Нам давали очень поверхностное понятие, но достаточно интересное, что­бы мы сами могли читать, ис­кать и находить информацию, которая нам интересна. Да и вообще, мне кажется, любому художнику, артисту, музыкан­ту важен разговор в творчест­ве с чем-то большим, чем просто наше человеческое эго. С ними можно спорить, можно соглашаться, можно провоцировать на диалог, и только именно под этим углом рожда­ется нечто такое, что привле­кает больше внимания и инте­рес людей. Большинст­во из нас так или иначе этим всем интересуются, к этой те­ме нет равнодушных: кто-то будет яро негодовать и отрицать, и это означает, что он очень много об этом думал, пытался это для себя как-то сформулировать, что он горячо и страстно к этому относится, и это прекрасно, ведь у каждого свой путь, своя скорость развития.

С буддизмом мы познакомились в 2000 году, мы снимали кино, и там была удивительная девушка, Лена Леонтьева, которая существовала в таком спокойствии, в таком осознан­ном присутствии даже в са­мых сложных ситуациях, что я ею восхищалась! Она рассказывала нам об этой удивительной философии, как самому себе помочь, избавиться от страданий, принять жизнь та­кой, какая она есть. Это путь к мудрости, которая скрыта у нас в сердце. Но и в христианстве существует огромный накопленный веками опыт людей, которые молитвой ус­миряли свои чувства и желания и тоже достигали подобных результатов. Но буддизм мне ближе, потому что он го­ворит о том, что душа вечна и приходит сюда за опытом, это во мне открывает больше смирения и уважения к другим людям. У каждого человека свое задание, миссия, и каждому дан свой путь, который он может пройти, и поэтому нет ничего страшного, если в следующем воплощении он доделает уроки, кото­рые не успел в этом. Все муд­рецы понимают, что нужно с большим вниманием, большим состраданием относиться к каждому человеку. Вот и наш спектакль об этом! Мы пытаемся никого из наших героев не осуждать.

— Можно ли сказать, что спектакль «Звездный мальчик» — о справедливости?

Д.К.: Конечно, в видимом материальном мире есть страдания, есть боль, есть неравенство, есть невежество, есть много жестокости, нелюбви, некрасивого, но я не называю его несправедливым. Я верю в творца, верю, что все задума­но прекрасным, а мы — сот­вор­цы, у нас всегда есть вы­бор. И наши предки давным-давно, имея шанс свободно выбирать, выбирали то, что повлекло как следствие изменение мира в такую форму холодности и негармоничности, как сейчас. А теперь мы своими мыслями, словами и делами ответственны за то, что будет через 500 лет! И я вижу в этом гармонию и справедливость. То, что мы заложим сейчас, прорастет в будущем.

— То есть для вас нет конф­ликта между жестокой жизнью и любовью, которую хо­чешь испытывать ко всему живому вокруг?

Д.К.: Нет, потому что у меня есть сострадание и вера, которые помогают мне все это при­нимать. Конфликта сейчас нет, а вот в детстве был, по­то­му что я с самого детства всегда и во всем хотела дойти до самой сути, и мне было не­понятно, отчего такое нера­венство, не­справедливость, почему есть боль и смерть. А сейчас мне кажется, что я при­ложила достаточно уси­лий, чтобы вый­ти хотя бы на первую ступеньку любви и понимания ко всему.

— В одном из интервью Мак­сим Диденко сказал о вашей работе так: «Дина — она как река, а я человек, который строит какие-то пороги, дам­бы, выкапывает новые русла, а Дина все эти русла заполняет собой, потоком своей актерской энергии». А как бы вы описали вашу работу с Максимом?

Д.К.: Максим действительно был как инженер, он придумал, что река будет красиво смотреться, если ее сначала пустить в сады, а потом она будет литься со стен водопа­дами, а здесь ее лучше пус­тить тихо журчать. В этом смысле моя коллега Шолпан Шарбакова была инструментом, которым он пользовался при создании всего этого пейзажа. Играя на пианино, она создавала всю эту атмосферу, в которую я своим голосом и словом Оскара Уайльда включалась, и втроем все вместе мы создавали это наше послание. Каждый день я начитываю текст, чтобы он лучше вошел в меня, пытаюсь дойти в самые микроскопические атомы слова, и понимаю, как Максим был прав, благодаря ему я теперь понимаю, как надо это играть. Это действительно бурлящая река, Ниагарский водопад, который слышно издалека, и за которым можно завороженно наблюдать часами — это энергия! Максим мне говорил: «Не прерывай дыхания! Пусть одно течет из другого!» Это должна быть одна гипнотизирующая, завораживающая история. Максим нам был ва­жен не только как режиссер, но и как личность, ему удалось почувствовать, что я предлагаю, о чем я хочу гово­рить, о чем мы с Шолпан до­говорились этот спектакль делать. И он нам максимально помог самыми простыми вы­разительными средствами. Для режиссера непросто сделать спектакль, где его руку почти не видно, иметь такую смелость и щедрость поддер­жать актера, помочь выст­роить ему внутреннюю партитуру, но при этом не наставить разных необычных элементов, режиссерских украшений. Так что я ему бесконечно благодарна! Максим очень чуткий человек, очень глубокий и очень талантливый.

Шолпан Шарбакова: Максим очень настоящий, от него всегда идет свет. Даже когда он просто сидит, что-то там себе придумывает, читает, от него все равно всегда идет свет и спокойствие.

Дина Корзун и Шолпан Шарбакова. Фото Луи Франка

— Во время спектакля на сце­не существуют 27 персонажей, а на самом деле — всего два человека: Дина Корзун и Шолпан Шарбакова. Вы сосуществуете вместе настолько органично, настолько слажен ваш дуэт, что тут можно го­ворить не только об артистическом тандеме, но и об особом человеческом вчувствовании друг в друга, высочайшем уровне эмпатии. Как вам удалось так сонастроиться друг на друга?

Д.К.: Шолпан очень терпеливый, великодушный, талантливый человек, который при этом не вступает в соревнования. Мно­гие часто удивляются, как творческие люди могут дружить между собой, ведь это просто невозможно, потому что всегда есть соревновательный момент. Я вот никому не завидую, за всех радуюсь, со всеми дружу, потому что знаю, все, что мое, от меня никогда не уйдет. И Шолпан — человек творческий, она художница, музыкант и при этом способный на жертвенность, на дружественность, на безусловную любовь. Я понимаю, что на сцене я лидирую, но без нее я бы так высоко не поднялась! Она — ракета, это она меня несет ввысь! Я ис­пы­тываю глубочайшую благодарность Шолпан, я считаю, что этот спектакль существует во многом благодаря ей. А когда, благодаря моему мужу Луи [музыкант Луи Франк. — Ред.], у нас появился саунд-дизайн, только тогда спектакль и собрался полностью.

— Вы уже видели полную запись спектакля? Какие впечатления?

Ш.Ш.: Полностью еще нет, но когда я впервые посмотрела промо-ролик спектакля, я за­плакала. На сцене я сижу спи­ной к Дине, я не вижу, что она делает, я могу только чувствовать.

Д.К.: Я тоже еще не видела! Интересно и страшно будет смотреть запись всего спектакля, но главное — делать это без осуждения к себе и с лю­бовью. Смотреть и понимать, что на тот момент мы сделать 150% того, что могли! Каждый спектакль будет лучше предыдущего. Чем мне нравится то, что мы создали, — что это как напиток, который со временем становится все благороднее и богаче, со временем раскрываются его букет, красота, аромат.

— Но вы говорили, что этот проект — летящая комета, он рассчитан не более чем на один год?

Д.К.: Да, это так, потому что я чувствую, что я расту. Этот спектакль точно соответствует тому миропониманию, которое есть сейчас. Но мы с Шолпан уже готовы двигаться дальше. Может быть, это будет коме­дия, смех тоже очищает ду­шу, но, увы, страдание делает это быстрее. Эти сильные, об­жигающие чувства — они как раньше в сказках описывались котлы: с горячей водой и холодной. И вот, пройдя все эти котлы, человек может преобразиться и достичь гармонии.

Ш.Ш.: Именно так! Придя к этому духовному спокойствию, я поняла, что даже играть начала лучше. Это очень по­могает. Да и вообще музыка очищает! Это сродни медита­ции. Когда ты играешь кон­церт, как и когда актеры иг­рают спектакль, а художники уходят с головой в работу, ты входишь в какой-то транс и волшебство.

Д.К.: Это когда ты находишься между реальностью и космосом. Вот мы начали с вами говорить о прорыве — так вот же он и есть! Хочешь лететь — лети, хочешь говорить про Бога — говори! Не надо пы­таться кем-то казаться — надо быть собой.

— Вы чувствуете, насколько этот жанр — немасштабных, камерных, почти домашних спектаклей — востребован сегодня?

Д.К.: Вот мы с вами сейчас общаемся, этот материал выйдет в печать, и придут только те люди, которым это нужно и интересно. Вот как вы говорите: «Я вас слушаю, и у меня прямо отзывается внутри!» А таких людей на самом деле очень много, но для них театр ничего такого не предлагает. А они хотели бы о чем-то та­ком поговорить, порассуждать. Вот мы их и приглашаем к та­кому дружескому разговору!

— Кто еще принимал участие в создании этого маленького чуда?

Д.К.: Автор видеопроекции — Олег Михайлов, который ра­ботает с режиссерами в разных странах мира, нам было очень непросто дождаться его к нам на репетиции. Мы создавали все в обсуждениях, а он нарисовал для нас этот волшебный мир, который не буквально воспроизводит все, что происходит в «Звездном мальчике», но поддерживает сиянием, свечением, подчеркивает акценты.

Костюмы нам придумала Мария Грачвогель, которая живет здесь в Англии, мы дав­но дружим. Она работает с принтами на тканях. Этот за­мечательный плащ, который она создала для нас, отражает весь тот холодный, замерзший мир, в котором разворачива­ется история. Этот принт так­же поддержан и в видеопро­екции! Это когда нет четкого видения, когда картинка те­ряет свои смысловые фор­мы. Холод — это категория тепла, это отсутствие тепла в серд­цах людей. А «Звездному маль­чику» удалось пройти за­мечательный путь, научиться видеть главное, очистить свое сердце и подготовить его к любви. Также этот плащ дол­жен олицетворять нейт­раль­ность рассказчика, и одновременно он имеет множество функций, потому что в руках у меня только один этот реквизит.

Мой муж Луи помог нам придумать саунд-дизайн, что создает необычную музыкаль­ную атмосферу. На сцене сто­ит не электронное пианино, потому что тогда не было бы такой глубины и таких вибраций — здесь открытое акустическое пианино с микрофонами, и звук от него проходит через специальные музыкаль­ные программы. Шолпан имп­ровизирует на месте, работает одновременно руками, ногами на 10 педалях и смычком по струнам. У нас есть некий ко­ридор — тема, а внутри сво­бод­ное пространство, где мож­но жить и импровизировать, поэтому каждый раз получается немного иной спектакль.

У нас получается очень ма­ленькая команда: мы с Шол­пан будем на сцене, а Луи бу­дет ответственным за техническую часть. Это необычный опыт для нас всех! Мы, люди творческие, не привыкли ду­мать обо всех организационных моментах. Но ведь наш спектакль как раз о том, как ломать границы и стереотипы внутри себя, бесстрашно де­лать шаг в новое!

— Вы сыграли благотвори­тель­ный спектакль «Звезд­ный мальчик» в Москве, по­казы в Санкт-Петербурге бы­ли частично благотворительными. Вас давно ассоциируют с этим словом — благотворительность. А как менялось ваше отношение к нему?

Д.К.: Когда мы начинали, та­кого слова не было. Мы просто помогали врачам, которые обращались за помощью. А уже потом, позже, нас начали называть благотворителями. Мне кажется, что ничего особенного и героического в этом нет, это просто суть человека, это нормально, мы должны понимать, что мы все соединены друг с другом невидимыми связями. Я делаю это из люб­ви, мне это нравится и меня это вдохновляет, потому что я вижу в этом смысл, красоту, но это вовсе не означает, что я пойду и буду раздавать всю себя мелкими кусочками по всему миру. Безусловная лю­бовь возможна, только когда и к себе самому ты относишься с уважением и любовью.

Удивительно, как меняется время! Я помню, когда я только закончила институт, снялась в фильме «Страна глухих», у меня было порой по 6 интервью в день! И я не мог­ла говорить слова «любовь», «бог», мне было неудобно, это было не принято, тогда это была закрытая тема. Как, кста­ти, и благотворительность. А сейчас 2016 год, и каждый может говорить о том, что его действительно волнует!

Спектакль «Звездный мальчик» будет идти 23–28 мая в Jermyn Street Theatre на русском языке с англ­ий­скими субтитрами. Билеты можно приобрести тут.

Верхнее фото: Луи Франк
Комментарии
Пока нет комментариев
Возникли вопросы?
Напишите нам в редакцию
Angliya в Instagram
© Angliya 2024