Понять боль Плюшкина

Серж купил очень дорогую картину — «полотно примерно метр шестьдесят на метр двадцать, закрашенное белой краской. Фон белый, а если прищуриться, можно обнару­жить тонкие, белые попереч­ные полосы». Серж в восторге, а вот его старый друг Марк категорически отказы­ва­ется принимать это творение за искусство. Третий друг — Иван — пытается их примирить.

В спектакле «Мужчины. Под­слушанное», созданном по пьесе Ясмины Реза «Art», речь идет об искусстве, но больше — о человеческих от­ношениях. Об этом спектакле и о мно­гом другом исполнитель роли Мар­ка — Игорь Костолевский рас­сказал в интервью Вячеславу Са­пунову (полный текст ин­тервью опубликован в журнале «Баку» в апреле 2015 года).

— Игорь Матвеевич, а как вы относитесь к современному искусству?

— (улыбается) Вы посмотрите спектакль и вы поймете, как я отношусь к современному искусству.

— В пьесе говорит ваш герой. А что думаете вы?

— В принципе, мне современное искусство нравится. Но сказать, что я его принимаю целиком… Для меня очень важно, чтобы я чувствовал искусство сердцем, чтобы оно радовало не разум, а прежде всего душу, чтобы я получал от искусства эмоциональный заряд. Впрочем, сказать, что я замечательно знаю современное искусство, не могу. Если вас интересуют мои увлечения, то с годами я вдруг пришел к классической музыке. Очень люблю слушать прекрасные оркестры — наши, зарубежные, слушать пианистов. Это приносит мне отдохновение. Словом, сейчас я больше люблю музыку, чем ходить в театры и музеи.

— Для чего, на ваш взгляд, существует сегодня искусство? Может ли оно помирить или рассорить людей, как в пьесе Ясмины Реза?

— Видите ли, там картина — лишь повод, чтобы выявить отношения между людьми. И в нашем спектакле рассматриваются многие философские проблемы. Каждый зритель находит там что-то свое — на том уровне, на котором он хочет и может пьесу воспринимать. Пьеса Ясмины Реза — словно слоеный пирог, этим она и прекрасна. А белая картина с полосками — конечно, очень спорная (смеется) — выявила отношения между людьми.

— И она выявила кризис в мужской дружбе… Как избежать подобного кризиса?

— Дружба — это прежде всего большая ответственность пе­ред людьми. Нельзя смотреть на дружбу на потребительском уровне: «Ты — мне, я — тебе». Дружба — нечто боль­шее. Писатель Михаил Ми­шин рассказывал: «Мы встре­тились с Аркадием Аркано­вым в Доме литераторов. У обоих были схожие личные проблемы. Мы молча просиде­ли весь вечер. А когда выхо­дили, Арканов сказал: „Хо­рошо поговорили!“ Для меня вот это дружба! А все другое… это другое.

— Ясмина Реза фактически представила свою, французскую, версию «О чем говорят мужчины»…

— (улыбается) В спектакле есть единственная женщина — картина. А Ясмина Реза действительно точно подала психологию мужчин. Она ее разг­лядела, почувствовала. Вы знаете, я вообще всегда на сто­роне женщин. На мой взгляд, у них больше хороших качеств, которые мы, мужчины, порой скрываем, подавляем.

— Вам знакома безответная любовь?

— Да, знакома… В своей жизни от неразделенной любви я стра­дал достаточно много (смеется). Мне кажется, это нормально, если ты не воображаешь себя бог знает кем. Я по­ни­маю, что страдать бес­конеч­но — плохо, но иногда стра­дания идут на пользу, способствуют некому духовному рос­ту человека. Через страдания открываются, поз­наются многие вещи, а уж в творчестве — это первое дело.

— Давным-давно в программе «Ночной полет» на канале «Культура» вы упомянули, что не стоит гоняться за ро­лями, каждая роль приходит сама и неспроста. Да и после не раз возвращались к этой мысли. То есть в этом присутствует нечто фатальное?

— Конечно. Нельзя сказать: «Я хочу играть Гамлета!» и на­чать репетировать. Так не бывает. Каждая роль приходит в определенный период твоей жизни. Такова моя теория. Роль приходит к тебе или за что-то, или как предупреж­дение. Но это обязатель­но какой-то переломный мо­мент твоей жизни. Каждая роль что-то меняет в тебе. Конечно, глупо отождествлять меня с моими героями, но все же в каждой роли, которую я ис­полнил в театре и кино, есть несомненная частичка меня.

— Может прийти роль в наказание?

— (смеется) Ну разве что это будет очень «плохая» роль. Если, скажем, придется иг­рать Гитлера…

— Тогда вопрос об «отрица­тель­ных» персонажах. Вжи­ваясь в роль, вы всегда оп­рав­дываете своего героя. И если, скажем, ваш Дантес в фильме «И с вами снова я» пример не характерный, то ваш Плюшкин — это что-то невероятное…

— Станиславский говорил, что актер — адвокат своей роли. Я должен за что-то любить своего героя. Я должен найти в нем боль и через эту боль понять того же Плюшкина. Его все время представляли какой-то «прорехой на теле человечества», а Плюшкин человек тоже страдающий. А загримироваться так, чтобы тебя никто не узнал, и выйти на сцену просто «изображать» — это не задача.

— Абсолютное зло вы бы не сыграли?

— Абсолютного зла, наверно, не существует. В каждом че­ловеке присутствует что-то задавленное, забитое.

— Ваш Плюшкин очень интересен, но какой же блистательный и актуальный монолог губернатора в финале (Игорь Костолевский в спек­такле «Мертвые души» ис­пол­нил две роли. — Прим. авт.)!

— Гоголь актуален, да, это правильно. Но все же я счи­таю, он много сильнее как по­эт, нежели как моралист. Ес­ли бы людей это «моралитэ» чему-нибудь учило… К сожалению, нет… Когда-то я играл в «Орестее» у Петера Штайна. Это пьеса, написан­ная Эсхи­лом еще до нашей эры, о том, что кровь порождает кровь, убийство тянет за собой другое убийство… Ну скажите мне, пожалуйста, разве за это время что-то изменилось? Ви­димо, самое трудное для че­ловека — изв­лекать уроки из прошлого.

— Как вы оцениваете сейчас состояние российского театра, русской актерской школы?

— У нас театр сильный. И есть замечательные спектакли, замечательные режиссеры. Я недавно посмотрел спектакль Додина «Вишневый сад», по­лучивший «Золотую маску». Это прекрасный спектакль с чудесными актерами, настоящее событие в театральной жизни. А так… Театр разный, театр всякий… Можно говорить, ссылаясь на возраст: «Вот в наше время был другой театр!» Но он действительно был другим, и я застал выдающихся режиссеров, сам учился у Андрея Александро­вича Гончарова, видел Смок­ту­новского, Янковского, Бон­дарчука, Леонова, снимался с ними. Они ставили такую высокую планку, что дай бог было до нее дотянуться.

Спектакль «Мужчины. Подслушанное» с Игорем Костолевским будет показан в Лондоне 15 октября. Под­робности и заказ билетов: ticketsland.co.uk