Режиссер Виктор Собчак: «Мне не хватает ругани, раскола в зале»

В конце октября в Лондоне пройдут спектакли «Лолита» и «Анна Каренина»

Все мы хорошо представляем, как должен выглядеть театр: большая сцена, ряды красных велюровых кресел, балконы, люди в вечерних нарядах за­ни­мают свои места, занавес открывается, и начинается пьеса с красивыми декорациями и множеством актеров.

Мое знакомство с режиссером Виктором Собчаком, которое началось с постановки «Ло­литы», полностью пере­вер­нуло представление о те­атре: этот спектакль был пос­тавлен в пабе на севере Лон­дона, в зале на 60 человек, роман Набокова был сокращен до 5-6 персонажей, а актеры находились так близко к публике, что, казалось, они могут разглядеть, что пьют зрители на последних рядах этого крошечного зала.

Театр-лаборатория

Такая близость со зрителем в небольшом зале является ха­рактерной чертой эксперимен­тального фринджа, в котором Виктор Собчак и нашел свою нишу. «Фриндж был задуман как лаборатория, как альтернатива Вест-энду», — объясняет мне Собчак в пабе Кентиш-тауна, где у него через час назначены актерские прослушивания. В середине прошлого века именно в этой «лаборатории» появилась новая драматургия, которую тогда нельзя было поставить в Вест-энде.

Основатель студии ART-VIC уверен, что британский театр долгое время был очень ортодоксальным, и только с фринджем в театре появились злость, нецензурная лексика и желание разбить стену между публикой и сценой. Для провокатора Собчака фриндж стал возможностью найти бо­лее интимную форму, в которой нет огромных декораций и где главенствует актер: «Лю­ди почувствовали, что в небольшой комнате на первом этаже паба, куда вмещается 40-60 человек, нельзя врать. В большом театре врать легко, там можно спрятать ошибки. Фриндж не дает такой возможности. Если ты плачешь, то ты действительно плачешь».

А актер-то голый

С этой идеей согласен и Крис Диакопулос (Chris Diacopou­los), который вместе с Собча­ком ставит в октябре пьесу по «Анне Карениной». Оба ре­жиссера придерживаются концепции «голый человек на голой сцене», сформулирован­ной еще в прошлом веке поль­ским театральный режиссером Ежи Гротовским. Слово «голый» в этом контексте не обозначает настоящую наготу, а относится лишь к отсутст­вию специальных костюмов: во фриндже на сцену может выйти человек в простой бе­лой рубашке и джинсах и сыграть «Гамлета» в оригин­але. В «Анне Карениной» Диа­копулус и Собчак решили до­вести эстетику «голой сцены» до предела. «У нас сценографии в этой постановке вообще нет», — с плохо скрываемой гордостью говорит Крис. «Есть только его величество актер. Мне кажется, нам удалось собрать очень талантливый и ищущий состав, который и создает разнообразную атмосферу на сцене — от мчащегося поезда до скачек».

Коммерция в независимом театре

Несмотря на успех Эдинбург­ского фринджа и популяр­ность постановок Соб­чака среди русскоязычных лондонцев, он со скепсисом смотрит на то, что происходит с незави­симым театром в пос­ледние годы. «Сей­час фриндж разрастается. Не хочу ска­зать, что это раковая опухоль — это и хорошо, и плохо. Когда я на­чинал работать в Лондоне, здесь было всего лишь 20-30 театральных площадок, сейчас их более сотни. Проблема в том, что многие площадки — это бизнес-проекты, которыми владеют люди, не связанные с театром. Они сами ничего не ставят, не выбирают спектакли и готовы сдать в аренду свою площадку любому, кто сможет заплатить £2,000 в неделю». Собчак считает, что количество фриндж-площадок негативно повлияло на качество постановок: все больше новичков и любителей, которые понижают высокую планку независимого театра. Он отказывается участвовать в Эдин­бург­ском фриндже из-за ук­лона фестиваля в комедийный жанр.

Провокационный жанр

Когда я спрашиваю, в каком жанре работает сам Собчак, он начинает уходить от ответа и говорить о том, что все его творчество нельзя загнать в какие-то строгие рамки. В этом ответе, конечно, чувст­вуется некоторое лукавство. Да­же когда Собчак ставил спектакли на английском языке, он часто работал с русским материалом, чтобы показать британцам огромный пласт русских текстов, которые они пропустили.

Русскоязычный виток в карьере режиссера начался с предложения его друга, Гарри Воса, поставить несколько постановок на русском с русскоязычными же актерами.

«Я сейчас учусь чувствовать свою новую публику, но я еще не совсем понимаю контингент, который приходит на спектакли. Мне точно не хватает ругани, раскола в зале. Конечно, это неприятно, когда публика уходит со спектакля, но это должно быть в театре. Мне нравится раздражать публику», — подтверждает свою провокационную репутацию Виктор Собчак.

Спектакли о женщинах трудной судьбы

Финансовые ограничения зас­тавляют постановщиков вырезать целые куски из литературных оригиналов, оставляя лишь самые важные сюжетные линии. Недавняя постановка «Чайки» Собчака длилась всего лишь полтора часа, а чеховский вариант был сок­ращен до четырех главных персонажей. «Анализируя роман или повесть, ты пытаешься найти драматургическую схему и убрать все лишнее. Тогда остается остов, с которым можно работать. Главное — понимать концепцию произведения», — говорит о своем рабочем процессе режиссер.

Смысловым цент­ром двух бли­жай­ших спектаклей, «Ло­литы» и «Анны Карениной», станут противоре­чи­вые судьбы двух ге­роинь, вокруг которых и развивается дейст­вие постановок. Вик­тор Собчак во мно­гих своих спектак­лях старается вывести на первый план именно женские персонажи. Гумберт, Алек­сей Каре­нин, Вронский — все они станут лишь фоном для двух трагичных историй о любви и женской сексуальности.

Юлия Юзефович

«Лолита» — 28–30 октября (на русском языке с анг­лийскими субтитрами)
«Анна Каренина» — 24-27, 29–30 октября (на английском языке с русскими субтитрами)
Билеты: от £15.00 (www.art-vic.com)