Леонид Парфенов: «В названии фильма слово „русские“ — на первом месте, а „евреи“ — на втором»

После выхода в прокат картины «Русские евреи. Фильм первый. До революции» и «Русские евреи. Фильм второй. 1918–1948 годы» фонд «Генезис» и студия «Намедни» в сотрудничестве с Центром документального кино (ЦДК) представляют третий заключительный фильм трилогии о роли российских евреев в жизни русской цивилизации совместного авторства Леонида Парфенова и Сергея Нурмамеда — «Русские евреи. Фильм третий. После 1948 года». В преддверии показа третьей части цикла фильмов у нас была возможность задать несколько вопросов Леониду Парфенову.

— Леонид Геннадьевич, вы уже показывали две предыдущих части своего проекта в Лондоне. Скажите, какую реакцию от наших зрителей вы ожидаете? Она обычно от страны к стране отличается? Вопросы задают разные?

— Да любой реакции, лишь бы была. Люди ведь по разным мотивам приходят кино смотреть, да еще такое — документальное. Кому-то сама тема интересна, кто-то наши прежние проекты видел и решил, что стоит пойти, кому-то трейлер в интернете попался на глаза или отзыв видевших фильм в России. А вопросы на встречах при премьерных показах не очень отличаются. В Тбилиси и Екатеринбурге, в Киеве и Лондоне примерно одно спрашивают. Разве что в Израиле порой проскальзывает ревность: как это про нас сняли не мы сами? Тогда я напоминаю, что в названии слово «русские» — на первом месте, а «евреи» — на втором. Это не значит, что фильм агитирует за ассимиляцию — теперь-то каждый волен принимать свое решение. Но этот феномен особой «русскости» — прихода в нее из евреев — очень важная часть нашей цивилизации.

— Не могли бы вы кратко для нашего читателя обрисовать, о чем будет последняя часть трилогии и какой период ее повествование охватывает?

— Фильм называется «После 1948-го» — то есть, это время от убийства Михоэлса, разгрома Еврейского антифашистского комитета и кампании против «безродных космополитов». Это все в один тот поворотный год случилось. А далее — десятилетия то более, то менее сурового государственного антисемитизма, с некоторыми исключениями для публичных звезд. И почти поголовный отход новых поколений евреев от социализма, который так активно строили их отцы и деды. А теперь внуки — пламенные диссиденты-западники, или сионисты, или подпольные предприниматели, или просто требовательные обыватели, недовольные уровнем жизни в СССР. Да еще и получившие в 1970-х право на эмиграцию — пусть и стесненное — возможность отказаться от социализма именно по национальному признаку. Очень важный сюжет поздней советской истории, повлиявший на общее разочарование в строе.

— Вы не раз говорили о том, что «Русскими евреями» история «вливаний» в русскую цивилизацию в культурном и социальном плане со стороны других народов, населявших или переехавших в Российскую империю, для вас не заканчивается. И что есть задумка еще как минимум двух аналогичных циклов — про русских немцев и русских грузин. Скажите, есть ли какие-то подвижки с этими проектами?

— Проекты «Русские немцы» и «Русские грузины» сложились у меня в голове — это главное, а реализация бывает скорой не всегда. Про тему русских евреев для съемок я первые говорил в 1992 году с Зиновием Ефимовичем Гердтом. Он отказался, посоветовав мне «не собирать незабудки на заминированном поле». Но я не послушался.

— Про русских немцев и русских грузин мы фильмы увидим нескоро. А над чем вы работаете сейчас или планируете начать снимать в ближайшее время?

— Во-первых, прежде чем снимать, нужно разработать эпизоды и написать сценарий. Поскольку этим я занимаюсь сам, то бюджета не требуется, и над «Русскими немцами» и «Русскими грузинами» я работаю все те годы, что занят «Русскими евреями-2». Во-вторых, мой другой большой проект — книги-альбомы «Намедни». Вот сейчас, осенью, вышел восьмой по счету том: 1931-1940. Я надеюсь, что вскоре мы начнем работать над томом 2011-2015. Они в последнее время чередовались — давние периоды и нынешние годы. Причем современность приходится делать не по 10 лет, а по пять — слишком все свежо в памяти, трудно сокращать подробности. А до конца 2017 года больше всего времени занимают «гастроли», подобные лондонским: в разных городах и странах я представляю то фильм, то том, то оба вместе.

— «Русские евреи-3» захватывает период, который часть наших современников или еще не застали, или их воспоминания с течением времени могли сильно трансформироваться. С подобными несоответствиями у зрителя не пришлось столкнуться?

— Конечно. Это нормально, люди порой страстно спорят и про времена, которых они не застали. Я к любому отношению готов, лишь бы публика не оставалась равнодушной.

— Какими соображениями вы руководствовались, выбирая ту временную границу, все происходящее после которой в отношении русских евреев уже не стоит того, чтобы быть показанным в вашем цикле фильмов? Вы планируете снимать продолжение в будущем, ведь история русских евреев не закончилась, и за последние 20 лет с ними многое произошло?

— В конце 1980-х — начале 1990-х закончилась огромная историческая линия русских евреев: от Екатерины, от разделов Польши, когда Россия вдруг стала страной с самым большим еврейским населением, и до поздней перестройки. Дальше — современность, совсем другая эпоха, требующая другого рассказа. А на 20 лет вперед даже Госплан СССР не планировал, что вы.

— Грань между сухой документалистикой и интерпретацией и презентацией отобранного документального материала в проектах, подобных вашему, — она всегда очевидна? Это сложно —  балансировать, стараясь не убегать в наукообразность серьезной монографии, но при этом не «облегчая» фактологию до примитивности и не скатываться в откровенное приукрашивание на потребу телезрителю?

— В этом и заключается наше ремесло. Тут все от твоего вкуса и чувства меры зависит. Опять-таки, они могут кому-то нравиться, а кому-то казаться несносными. Но главная наша задача — моя и режиссера-постановщика Сергея Нурмамеда — вести именно экранное повествование. И отбор эпизодов, метод их решения зависят прежде всего от этого критерия: чтоб было что смотреть, за чем следить на экране. Этот проект не похож на наши предыдущие, у него особая стилистика, свои приемы — ну, вот так мы сегодня понимаем «экраногеничность».

— Подытоживая сказанное, считаете ли вы, что проект получился именно так, как вам бы хотелось? Остались ли полностью довольны результатом вашей с Сергеем Нурмамедом совместной работы?

— Это не нам решать — получился ли проект, а зрителю. И соответствие его нашим замыслам совсем не важно. Экранная стилистика фильмов была для нас новой — это прежде всего заслуга Сергея Нурмамеда, который и режиссер-постановщик, и оператор-постановщик. Вот про это можно сказать: работой Сергея я очень доволен, мне очень повезло с соавтором.

Беседовала Мария Акопова

Встреча с Леонидом Парфеновым и показ заключительной, третьей части трилогии состоится 6 ноября в 17:30 и 20:30 в The Tabernacle Theatre, 35 Powis Square, W11 2AY.

Билеты: angliya.com/tickets