Билли Новик из Billy’s Band: «Если отчаяние — то развеселое!»

Billy’s Band — группа, не нуждающаяся в представлении, их любят в России, их любят за рубежом. Они частые и долгожданные гости вечеринок и самых разных мероприятий — от джазовых фестивалей до Чемпионата мира по футболу.

Несмотря на всю схожесть, сложно сравнивать лидера группы Билли Новика с Томом Уэйтсом. Слишком много лет прошло со времен дебютного альбома Being Tom Waits и слишком много изменений произошло с группой. Вместе с этим, сам Билли Новик все же не отошел от первородного источника вдохновения, а усилил его.

Смешав вместе с нужными пропорциями, он выдал продукт, где есть несомненная ментальность жителей Санкт-Петербурга, напористость и рвение поднять джазовую сцену России на новый уровень. Несмотря на камерный формат выступлений, группа расширила географию своих выступлений до практически национальных масштабов, сыграв перед болельщиками одного из матчей Чемпионата мира по футболу-2018.

Музыканты успешно гастролируют с театрализованными постановками «Блюз в голове» и «Игры в Тома Уэйтса». В интервью музыкальному обозревателю газеты «Англия» Билли Новик рассказал о театральном формате выступлений, работе продюсера, о лирических героях, успехе, концертном драйве и процессе работы Billy’s Band.

?

— Есть много примеров, когда музыканты привносили элементы джаза в другие стили музыки. Но если пойти от обратного — что Billy’s Band принесли в российскую традицию джаза в начале вашей карьеры и что из этого осталось с вами сейчас?

— Наверное, нашу национальную разболтанность и расхлябанность, но только в музыкальном переложении. Правда, в последние годы, чувствуя некий перебор, я пытался избавиться от этих пережитков собственного прошлого. Не так много у нас хорошего отечественного джаза, чтобы так безответственно обращаться с ним.

— В одном из интервью вы сказали о том, что поиск — естественная человеческая черта, но при этом есть какие-то общепрофессиональные интересы. Расскажите, как ваши поиски привели к театральному формату?

— Не буду врать, мы искали успеха. Успеха у театральной интеллигентной публики. К тому же это было и есть очень интересно — использовать и подключать все возможности театральной сцены. Есть в этом какая-то необъяснимая мистика. Да и в плане опыта и личностного развития, мне кажется, это очень способствует росту.

— Недавно, переслушивая альбом Уэйтса Rain Dogs, я поймал себя на мысли о сходстве ваших лирических героев. Но при этом у Тома все же превалирует отчаяние, а ваши герои всегда кажутся оптимистами. Это все российский колорит, или вы, как автор, стараетесь смотреть на все с долей оптимизма?

— Это, знаете, как в поговорке: помирать — так с музыкой! Ну, а если отчаяние — то развеселое! И потом чисто христианская линия — здесь мучаемся, там — наслаждаемся. Свет в конце туннеля или что-то типа того.

— Еще один вопрос о лирике. Вы много раз экспериментировали с текстами Гребенщикова, Макаревича. Записали «Любовь» на основе лирики английского поэта Роберта Бернса и «Сначала в бездну свалился стул» на стихи Бродского. Вам как поэту в целом близка тема битничества. Никогда не возникало желания поэкспериментировать с поэзией Гинзберга, Керуака, Снайдера?

— Это было давно, когда я сам еще был как битник. Теперь все по-другому, слава богу. Я многое понял, многое изменил в своем мировоззрении и образе жизни, и теперь у меня совсем другие ориентиры. Мне стали понятны и близки темы всеобъемлющей любви, в том числе к Природе и Родине. Я понимаю, что со стороны это выглядит по нынешним меркам странно и скучно, но для меня это несопоставимо больший источник вдохновения, нежели тема буксующих барных «алкостраданий».

— Большинство музыкантов склонны считать, что студийная запись не отражает всего драйва и энергии исполняемой музыки.  Было ли в вашей карьере, когда уже после выступления вы понимали, что «это нужно было записать?»

— Мне никогда не нравился концертный драйв. Ни у Depeche Mode, ни у The Beatles, ни у Тома Уэйтса. То, о чем вы говорите, бывало и не раз. Но часто эти концерты случайно записывались, и при прослушивании становилось понятно, что это была просто иллюзия. А вообще, для меня всегда во главе стоит не эмоция, а идея. Возможно, поэтому я предпочитаю студийные записи, где музыканты имеют возможность сделать так, как они это задумывали. Для меня это интересней.

  — Честно говоря, я всегда воспринимал вас как такую камерную группу. Но постепенно вы разрушили этот стереотип, доказав, что энергетика от музыки Billy’s Band может прекрасно вмещаться и на больших площадках. Этим летом Billy’s Band выступали в качестве эдакого supporting band на трех матчах Чемпионата мира по футболу. Как вы сами оцениваете этот опыт?

— С одной стороны, великая гордость играть в поддержку своей сборной. А с другой стороны — от музыки в таких ситуациях мало что остается. Одна сплошная голая мало оформленная энергия. «Прокачка», как теперь говорят.

— Вы как-то сказали о том, что не совсем довольны собственной манерой работы в начале вашей карьеры. На альбоме «Блошиный рынок» вы заняли продюсерское кресло. Как изменялся ваш подход к работе за годы и насколько важной его частью стала именно продюсерская работа в рамках проекта Billy's Band?

— Продюсер — слово, безусловно, красивое, но не очень понятное в координатах коллектива, который «сделал себя сам». Мне кажется, я всегда был руководителем нашей группы. Просто вначале у меня не было возможности и средств работать как следует. В 2009 году я собрал свою студию и стал работать так, как считал нужным. Вне зависимости от сторонних факторов, что, безусловно, сильно повлияло на то, что стало получаться. Это и была настоящая творческая свобода.

— «Блюз в голове» периодически видоизменяется. Меняются декорации, в каких-то аспектах меняется и сюжет.  Эти изменения спровоцированы некой тягой сделать каждое шоу уникальным? Или же здесь что-то другое?

— По мере движения времени у каждого из нас возникают новые идеи, как и что можно было бы сделать. Вот мы и пробуем. Что-то привносится, что-то уходит навсегда. Это как река, в которую невозможно войти дважды.

— Том Уэйтс, ставший вашим главным вдохновителем, безусловно, не только гениальный музыкант, но и актер. Помимо его пластичности на сцене и игры в целом, роли в кино производят сильный эффект. Если не брать во внимание вашу театральную активность, скажите, вы сами, выступая на сцене, чувствуете себя актером?  

— Чувствую, но мне это немного неприятно. Я вообще не люблю артистов. И быть одним из них, сами понимаете. Но жизнь почему-то распорядилась так. Что ж, остается только смириться и стараться, раз уж так получилось.

Беседовал Дэн Волохов

Фото из архива Billy's Band