Выпускник Кембриджа Майло Эдвардс поехал в Россию преподавать английский и неожиданно для себя стал звездой телевизионного шоу «Открытый микрофон» и главным иностранцем среди российских стендап-комиков. А потом все же вернулся в Великобританию — в родной стране шутить проще.
Теперь он рассказывает о своем российском приключении на Эдинбургском фестивале «Фриндж» в шоу с многозначительным названием «Пиндос» (Pindos).
— Майло, почему вы не остались в России? Казалось бы, такая блестящая карьера.
— Я начал заниматься стендапом в Великобритании, а затем переехал в Россию в 2015 году в качестве преподавателя английского языка и продолжал выступать как комик. Затем меня заметил «Открытый микрофон», и так я оказался на телевидении. Я никогда не собирался остаться в России навсегда. Однако основная причина, по которой я вернулся — здесь я могу делать более интересные вещи. Россия — страна с большим количеством ограничений, я нередко сталкивался с проявлениями цензуры — не в политическом смысле, а скорее в плане общественного вкуса.
На российском телевидении много что нельзя упоминать: нельзя говорить о наркотиках, нежелательно говорить о сексе. Не то чтобы я все время говорю о наркотиках и сексе, это просто пример того, как комедиант в России ограничен и не может затрагивать какие-то вещи даже косвенно.
Так что большинство моих выступлений в России было о том, каково быть иностранцем в России. Эта тема через некоторое время наскучивает. К тому же я часто оказывался в ситуации, когда публика хотела, чтобы я рассказывал о своем восприятии России, но в то же время была очень чувствительна к тому, чтобы их страну ни в коем случае не выставляли в плохом свете. Я чувствовал себя канатоходцем: когда тебе нельзя даже намекнуть, что Россия в чем-то может быть недостаточно хороша, то порой приходится непросто.
Хотя, конечно, статус человека с Запада в России дает определенные привилегии. Иностранцы с Запада чувствуют себя чем-то вроде ценного товара: люди хотят быть знакомы с ними, хотят как-то задействовать их в своих проектах, это дает огромное количество возможностей. Но в то же время, будучи иностранцем, нельзя продвинуться дальше определенного предела, поскольку не принадлежите к «своим». Даже я, свободно говоря по-русски (что довольно уникально для иностранца в России), ощущал, что мне не доверяли в некоторых вещах — якобы я не смогу их сделать, потому что я иностранец. С другой стороны, моя популярность росла намного быстрее именно благодаря тому, что я иностранец: это была моя уникальная черта.
— О чем вы шутите в Великобритании?
— Я создал шоу для «Фринджа», в котором использовал некоторые фрагменты моих выступлений на российском телевидении, и соединил с некоторыми наблюдениями за политикой и событиями, которые происходили со мной. Получилось неплохо.
Люди зачарованы Россией, так что любое упоминание о ней будет в вашу пользу. В прошлом году я привез на «Фриндж» двух российских стендап-комиков — мы сделали шоу, которое называлось Russia Comedy Experience. И тогда мы обнаружили, что довольно много людей хотели больше узнать о России. Так что я надеюсь, что в этом году интерес будет таким же.
— Есть ли разница в чувстве юмора британцев и россиян?
— В целом я нахожу, что чувство юмора довольно похоже — я думаю, люди находят смешными довольно схожие вещи. Если вы немного поработаете над подачей, приблизив ее к принятой в этой стране, то все сложится отлично.
Но, с точки зрения профессионального комедианта, разница все же есть. Я считаю так: наибольшая разница в восприятии шуток аудиторией в России и в Великобритании в том, что в России стендап значительно менее развит. В Великобритании аудитория в целом значительно больше знает о стендапе, о его формах и техниках, и поэтому готова к тому, чтобы видеть что-то странное или альтернативное (конечно, это очень сильно зависит от конкретной аудитории, но в среднем это так, особенно в Лондоне).
В России стендап сильно ассоциируется с ТНТ и «Камеди Клаб» — это то, что ожидает увидеть аудитория, так что если вы делаете что-то не попадающее в этот формат, то им кажется, что это не стендап. Так что альтернативным комикам тяжело приходится в России, если только они не смогут собрать вокруг себя крепкую группу последователей.
Есть одна шутка, которую любит британская публика, но которая совершенно не работает в России. Однажды друг пытался объяснить мне, что значит «Ох…о»: «Майло, это означает „лучше“, но в смысле, что хуже». И я подумал: «Да, это одна из вещей, которые может понять только русский, не сломав себе мозг». Но по каким-то причинам, когда я использую эту шутку в России, люди совсем не находят это забавным, для них это само собой разумеющееся.
В моем шоу я говорю о «Брекзите», референдум произошел, пока я жил в России, и у меня сложилось впечатление, что там почти никто не понял, что произошло. Россияне пытались говорить со мной об этом и обычно неверно представляли мою реакцию на это событие: думали, что я буду очень радоваться результатам референдума, подходили и поздравляли меня. А я отвечал, мол: «Ага, нет, спасибо, никаких поздравлений, пожалуйста».
— Продолжаете ли вы выступать на русском и поддерживаете ли отношения со своей российской аудиторией?
— Да, конечно! Я уверен, что 90% подписчиков моего «Инстаграма» — из России, так что я в основном веду его для них. Кроме того, мы с еще одним комиком из Лондона ведем подкаст на русском языке — пока он не очень популярен, потому что, как мне кажется, россияне не слишком жалуют формат подкаста. Пожалуйста, подписывайтесь, я буду рад.
Беседовала Вера Щербина