Кладбище одиноких женщин
26/09/2020 13:38

Кладбище одиноких женщин

англомания

Печальная история секс-работниц средневекового Лондона

Мрачная находка

В начале 1990-х годов в лондонском районе Саутварк, между London Bridge и галереей Tate Modern, прокладывали станции ветки Jubilee line и нашли нигде не зарегистрированное и не приписанное ни к какой церкви кладбище — около 15 тыс. захоронений.

Самые близкие к поверхности останки, датируемые серединой 12-го века, лежали в нескольких дюймах от поверхности земли. Срочно прибывшие на место ученые успели раскопать только 158 могил периода с 1800-х до 1850-х годов, затем строительные работы продолжились. Все найденные тела принадлежали женщинам, детям и эмбрионам.

Историки нашли всего два исторических свидетельства об этом месте, 16-го и 18-го веков, причем второе ссылалось на первое. Источники называли это место Single Woman’s Graveyard — Кладбище одиноких женщин. И хоронили там «грешниц»: проституток района Саутварк.

Римляне уехали, а девушки остались…

Судя по всему, Саутварк стал «районом красных фонарей» еще при римлянах. Саутварк был первым и главным римским фортом на Темзе, а с северного берега на него воинственно смотрели неграмотные местные племена. А где форт — там солдаты, торговля, рынок рабов и проститутки. Если бы штурм северного берега Темзы не удался, то римляне ретировались бы именно в форт в Саутварке. А Лондона бы не существовало.

Когда римляне разочаровались в холодным острове и отбыли, публичные дома и проститутки остались.

Свидетельств о периоде англосаксов и викингов не слишком много. Зато Вильгельм Завоеватель оценил обстановку и отдал территорию Саутварка своему брату Одону, епископу Байе. Надо сказать, что это была обычная европейская практика: сам Вильгельм Завоеватель владел несколькими публичными домами в Руане, да и европейские аббатства не гнушались этим способом заработка (не напрямую, конечно, а через сдачу инфраструктуры в аренду).

Грешное дело

Христианская церковь видела в проститутках необходимое зло, потому что они, во-первых, уменьшали количество изнасилований, во-вторых, снижали число невыгодных браков среди детей богатых спонсоров.

К 1090 г. епископ Одон сплавил нехорошее место расположенному неподалеку Бермендзийскому аббатству, а сын Вильгельма, король Генрих I, закрепил это документально, сообщив монахам, что вместе с территорией они получают обязанность навести там порядок, завести собственный суд, полицию и налогообложение.

Это означало, что отныне принадлежащая аббатству территория не подчиняется ни Лондону, ни графству Суррей, а только одному владельцу территории, который волен собирать аренду и налоги, а также вершить суд и налагать любые штрафы и комиссии по своей воле. Как пишут в исторических книгах: «монахи получили стабильный источник дохода».

Но монахам было трудно поддерживать порядок в трущобах, и они передали владение могущественному Уильяму Гиффорду, епископу Винчестерскому.

В 1161 году король Генрих II решил закрепить это дело законодательно и передал епископу Винчестерскому исключительное право лицензировать проституток и публичные дома, собирать с них арендную плату и подоходный налог. Взамен церковь обещала защищать проституток — но только на этой территории.

Выглядит логично: за честное ремесло плати короне, за грешное — церкви. В указе подробно освещались особенности бизнеса и прописывались права и обязанности договора между епископом и проститутками по отношению друг к другу.

Общим прозвищем проституток стало «гусочки епископа Винчестерского», а безобидное goose bumps означало не мурашки, а симптомы венерического заболевания. И все лондонские публичные дома переселились в Саутварк.

Все что осталось от дворца епископа Винчестерского. Photo by wikimedia.org

Кодекс бесчестия

Надо сказать, что некоторые пункты указа о борделях 1161 года звучали весьма современно. Была установлена фиксированная плата за аренду комнаты («рабочего места») в размере 14 пенсов в неделю (для сравнения, £16 хватало для годового содержания замка средней руки).

Каждую новую работницу регистрировали в присутствии констебля. Долг за комнату не мог превышать 6 шиллингов и 8 пенсов (чтобы не допустить «рабства за долги»). Констебли ежемесячно проверяли, что обитательницы находятся в публичных домах по своей воле и покидают их, когда захотят.

Упоминалась защита клиентов: в случае неуплаты их нельзя было удерживать в пределах публичного дома или отказываться отдать принятые на хранение щит и меч. А то вдруг война, а у солдат мечи рассеяны по публичным домам.

Были меры по ограничению перепрофилирования бизнеса:

— в публичных домах запрещалось подавать еду и напитки (чтобы не переманивать клиентов таверн);

— количество наемного персонала было ограничено прачкой и конюхом (обитательницы работали на себя, оплачивая только комнату и другие услуги);

— обитательницам было запрещено заниматься чесанием и пряжей шерсти в свободное время (потому что такой побочный бизнес нанес бы ущерб могущественным гильдиям чесальщиков и прядильщиков).

Не допускались драки и  укрывательство преступников; запрещалось принимать на работу беременных и больных гонореей; запрещалось хватать прохожих за одежду и затаскивать в публичный дом силой.

Территория кладбища сейчас

Интересный набор правил для защиты власти:

 запрещалось работать в дни заседаний королевского совета, парламента или церковного совета в Вестминстере на противоположном берегу реки (видимо, чтобы законодатели не улизнули в бордель вместо работы);

— запрещалось нанимать конюха более чем на шесть месяцев подряд (чтобы его можно было призвать в армию);

 запрещалось предоставлять услуги лодочных перевозок в ночное время: под видом поздних клиентов, возвращающихся после утех на северный берег Темзы, могли скрываться политические заговорщики. Последнему клиенту был гарантирован бесплатный ночлег в комнате проститутки.

И главное: правила специально указывали, что секс-работницы не имеют права на «бесплатные» отношения и постоянного любовника. Уличенную в такой «растрате епископского имущества» проститутку подвергали тому же церковному суду, который был предусмотрен для ведьм: сажали на позорный стул и трижды окунали — только не в деревенский пруд, а в канаву для сточных вод.

Если жертве удавалось выжить, то ее выпроваживали за пределы владений епископа Винчестерского, что означало запрет на дальнейшую легальную работу. Сам любовник (а это часто мог быть держатель публичного дома) никакой ответственности не нес.

Защищать-то церковь защищала, а вот хоронить грешниц в освященной земле никто не собирался. Пришлось им ютиться на собственном кладбище, крохотном неосвященном кусочке земли без всякой церкви поблизости — именно поэтому, из-за отсутствия церковного здания, о кладбище к началу 20-го века и забыли.

Продолжение — в следующем номере…

Подготовила Вера Щербина

Комментарии
Пока нет комментариев
Возникли вопросы?
Напишите нам в редакцию
Angliya в Instagram
© Angliya 2024