Анна Нетребко и Юсиф Эйвазов: любовь и опера

Яркая и харизматичная чета блестящих оперных звезд порадует лондонскую публику своим концертом в мае в Альберт-холле

Непосредственные, открытые и позитивные Анна и Юсиф рассказали газете «Англия» о работе над ролью, творческих спорах, социальных сетях и планах на пенсию.

— В Лондоне вы выступите на сцене Альберт-холла. Вы уже пели в этом зале, какие впечатления остались?
Анна: Роскошный зал. Выступать там — это счастье. Публика очень либеральная, расслабленная и бурно на все реагирует.
Юсиф: Я буду петь на этой сцене впервые, но мне кажется, что концерт будет замечательным.
— Помните ли вы свой первый выход на сцену?
Анна: Самого первого выхода не помню, но могу сказать, что я изначально выносила на сцену больше, чем-то, что делала в классе. На сцене все не так, как во время подготовки, появляется какая-то магия…
Юсиф: А вот ко мне это пришло со временем, вначале я старался все делать, как на репетиции. А сейчас понимаю, что это рабочий момент, и на сцене все равно будет по-другому.

— За плечами у вас — огромный опыт, вы все еще волнуетесь перед выходом к зрителю?
Анна: Да, конечно. Но иду как танк — грудью на амбразуру!

— Какие роли вам особо близки по духу? Какие вокальные мечты еще хочется осуществить?
Анна: Я пою только то, что мне нравится, что не нравится — отметаю. Я не думала, что стану певицей, все случилось так быстро, что я даже не успевала мечтать. Услышав впервые «Травиату», например, я никогда не думала, что я однажды это спою, а потом спою Пуччини, Вагнера. У меня был легкий голос, начиналось все с Моцарта, а потом раз, и все перевернулось.

— Как принимаются решения об участии в той или иной постановке? И как происходит подготовка к роли?
Юсиф: Иногда соглашаешься, не подумав. Однажды мне позвонила агент и предложила спеть «Кармину Бурану». Условия контракта были хорошие, и я согласился, а названию не придал значения — просто не знал, что это такое. Выяснилось, что там партия всего на три страницы, и я решил их учить в последний момент. Открываю партию за месяц до выступления, а там на фоне красоты «оркестр-хор» внезапно появляется пищащий и визжащий тенор. Я как это увидел, впал в истерику — отказаться уже нельзя, петь невозможно. Решил спеть фальцетом. На репетиции дирижер Московской филармонии Владимир Минин говорит: «Так не пойдет. Представьте, что вы гусь и вас жарят на сковородке. Вот какой бы звук вы издали?» Для меня эта партия была кошмаром. Поэтому теперь я всегда заранее открываю клавир и смотрю, что же мне предлагают.

Анна: А я открываю клавир, слушаю записи великих, смотрю, что нравится, думаю, как это сделать. Мне обязательно нужно знать историю, перевод, слова всех персонажей, знать, что говорят о моей героине — так создается полная картина. Если ты учишь только музыку, то фразы получаются не наполненные смыслом.

— Анна, обычно певцы стараются особо не двигаться во время партий, а вы как-то сказали, что вам все равно как петь — лежа или стоя.
Анна: Это от оперы зависит. В драматических партиях как раз пение лежа на полу или в перевернутом положении — это ерунда: малейшее движение сбивает дыхание. Встал, открыл рот и пой, звук будет хороший, и тогда можно варьировать, петь на длинном дыхании и филировать ноты. Это я называю настоящим вокалом. Поэтому, кстати, концертное исполнение всегда будет лучше по звуковому качеству, чем спектакль — все исполнители больше сконцентрированы на музыке.

— Вы активно пользуетесь социальными сетями. За вами пристально следит огромное количество людей. По какому принципу вы выкладываете информацию в публичный доступ?
Анна: У меня смешной «Инстаграм». Это такой «фан», и я никогда не буду ставить унылые посты. Выставляю то, что вижу в жизни, а жизнь интересная — каждый день что-нибудь происходит. Люди говорят, мы учимся у вас жить позитивно.
Юсиф: Жизнь сегодня непростая, а в артистах ищут надежду, свет. От нас ждут праздника. В этом — польза социальной сети. Хотя там и скандалов много, но мы этого избегаем и политику не трогаем — искусство вне политики.

— С Юсифом вы часто вместе на сцене. Помогают или мешают личные отношения творчеству?
Анна: Мы уже привыкли вместе петь, у нас сложился хороший тандем.

Юсиф: Мне сложнее петь с Аней, чем с кем-нибудь другим. Она гениальный партнер и певица, и люди начинают нас сравнивать, особенно потому что я — ее муж. На концертах мы на равных, но в спектаклях я очень стараюсь, чтобы вокал не пострадал, и приношу в жертву режиссуру. А Аня играет, потому что может петь и головой вниз. Я — не могу.

— А совместные любовные партии сложно даются?
Анна: Однажды во время генеральной репетиции — мы уже в костюмах, гриме — Юсиф тянется с поцелуем, а у меня помада, если размажется, мне потом так и петь целый акт. Так он мне в ухо начал орать, почему это я отворачиваюсь, когда он хочет меня поцеловать, с другими же я целовалась! Он был такой злой — тут любовный дуэт, а я ему щеку подставляю. Мы, рыча, разошлись в разные стороны сцены. Теперь пользуюсь только стойкой помадой.

— Есть ли какие-то сложности в совместной жизни, связанные с профессией? Не возникает ли соперничества между вами?
Анна: Мы стараемся много не говорить ни о профессии, ни о музыке. Советов тоже друг другу не даем — он не слушает меня, я не слушаю его.
Юсиф: Знаете, если бы мы начинали карьеру вместе со студенчества, то соперничество могло быть, а мы уже встретились сформированными людьми. Почему я должен свою жену обременять участием в моем рабочем процессе? Это моя мастерская, а у Ани свой механизм и отлаженный уже рабочий процесс, я туда тоже не лезу абсолютно. Единственное, я иногда возмущаюсь, что не надо петь все, что хочется, можно и голос там оставить.

— А были партии, которые дались большой кровью?
Анна: Я очень хотела спеть Бритенна. Когда музыка роскошная и мне нравится, то сложно устоять. Но это была моя ошибка. Там нужно специальное образование, а я — не теоретик и учу на слух. А у Бритенна в оркестре какофония, и я не знаю, где там фа диез, где соль. Мне было очень-очень трудно с этим произведением справиться, и голос я чуть там не оставила. Но зато получила потрясающий опыт.

— Если представить, что вы ушли со сцены. Какой вы видите свою жизнь?
Юсиф: Сложно об этом сказать, пока человек поет. Все знают, что однажды надо будет остановиться, и тогда мы, может быть, забудем про театр вообще. Я вот, например, хочу открыть мастерскую по починке автомобилей. Это моя детская мечта — брать побитые старые автомобили и реставрировать их.
Анна: У меня абсолютно нет никакого желания возвращаться обратно в Оперу, тем более учить молодых певцов — никогда этого не будет! Я с удовольствием буду домохозяйкой, банки буду закручивать. Когда мне выпадают свободные две недели, я так счастлива дома, что никуда не хочу возвращаться.

— А как же прощальный тур?
Юсиф: А может и такое быть. Однажды проснемся через полтора года после того, как вышли на пенсию, и соберемся в прощальный тур. Денег заработаем, а потом заявим об очередном прощальном туре. Тем более что технологии будут еще современнее, фонограммы качественнее.
Анна: Будет бесконечный прощальный тур. И мы будем, держась за руки, стоять и трястись от старости (смеются).
Юсиф: На самом деле, какой маразм придет человеку в голову, когда он прекратит петь, предсказать нельзя. Пока мы поем — мы поем.

Подготовила Маргарита Баскакова
Фото предоставлены организаторами гастролей