Анна Павлова: роман с танцем

Как часто, оказываясь у станции Виктория в Лондоне, люди поднимают голову, чтобы увидеть купол театра Victoria Palace и устремившееся вверх золоченое изваяние балерины? И многие ли узнают в этой необыкновенно красивой и изящной скульптуре великую Анну Павлову, на которую молились балетоманы? Очевидно, немногие. В этом году ей исполнилось 140 лет — именно потому мы решили напомнить нашим читателям историю одной из лучших балерин мира.

Темное происхождение

Стать балериной Анне еще предстояло, а пока ее матери, молодой горничной, служившей у банкира Лазаря Полякова, нужно было придумать легенду про отца ребенка. Это сейчас никому нет дела до вашей родословной, если вы, конечно, не взяли в свои руки бразды правления страной. А тогда, в 1881 году, рождение детей вне брака хоть и не было редкостью, но порицалось весьма строго.
Существует две версии, кто стал отцом Анны. Согласно первой, им был Лазарь Поляков, коммерции советник. Вторая предполагает, что молодую Любу соблазнил некий караим Шабетай Шамаш, рядовой Семеновского полка. Эту версию поддерживала Любовь Федоровна и послушно повторяла маленькая Анна: отец — Матвей Павлович Павлов (он же Шабетай Шамаш), солдат, умерший, когда ей было всего два года. Свою репутацию бедных, но честных и добропорядочных женщин обе оберегали весьма ревностно. Однако при этом в деньгах Любовь Федоровна не нуждалась.
Как-то она взяла дочку в Мариинку, на балет «Спящая красавица», и это определило всю дальнейшую жизнь Анны: она будет балериной и больше никем! И если бы не Лазарь Поляков, оплативший учебу девочки в балетной школе, мир бы лишился великой танцовщицы. Кроме того, банкир оставил в наследство своим дамам хороший дом и прачечную в Лигово под Петербургом, где, собственно, и происходила вся история.
На сцену Мариинского театра Анна Павлова впервые попала, будучи на втором курсе Императорского театрального училища. В ее репертуаре были маленькие вариации и дивертисменты. А уже в 1899 году, минуя кордебалет, девушка стала артисткой Мариинки, как тогда говорили, «афишной», что значило ответственные партии. Анна стала танцевать в «Жизели», «Царе Кандавле», «Камарго», «Спящей красавице», «Корсаре», «Дон Кихоте» и других спектаклях. На сцене взошла новая звезда — с индивидуальной и яркой трактовкой образов и потрясающей красотой исполнения. Там же блистали Матильда Кшесинская, Тамара Карсавина, Ольга Преображенская, но превзойти Анну с ее невообразимо легкими прыжками и арабесками было невозможно. Спустя несколько лет, в 1906 году, Анна Павлова стала примой Императорской сцены, и тогда же началась история любви всей ее жизни.

Любовь и другие неприятности

Роман Анны и Виктора Дандре также оброс легендами. Рассказывают, что барон Дандре добивался внимания балерины несколько лет. Впервые он заявил о себе в феврале 1906-го, послав Анне после спектакля огромную корзину цветов прямо на сцену. Ни визитки, ни записки. И так продолжалось четыре года: подарки и роскошные цветы после каждого выступления.
Привыкшая к таким знакам внимания Павлова обычно не придавала им значения: легкие, ни к чему не обязывающие отношения не прельщали ее. Более того, записки воздыхателей с приглашениями на свидание сразу отправлялись в мусорную корзину, а юная, но уже известная танцовщица не раз говорила: «Я — монахиня искусства. Личная жизнь? Это театр, театр, театр». Но она все же была живой женщиной с чувствительным и нежным сердцем. И на этот раз прима Мариинки была заинтригована, потому что все указывало на состоятельность и хорошее происхождение дарителя. Это было важно для незаконнорожденной дочери горничной.
В 1910 году звезда уехала на гастроли в Лондон, а вернувшись в Петербург, станцевала в «Спящей красавице». И, как когда-то в детстве, именно после этого спектакля произошел решающий поворот — невиданной красоты алые розы в огромной корзине оказались у ног балерины, а вместе с ними — визитка Виктора Дандре, записка и великолепное бриллиантовое украшение. Записка была прочитана и… оставлена на столе.

Так начался главный роман Анны Павловой с бароном, потомком старинного французского рода, давно осевшего в России. Виктору Дандре — статскому советнику, председателю ревизионной комиссии Петербургской городской думы — было 35 лет. Не искушенная в любовных делах танцовщица на этот раз влюбилась и, как оказалось, навсегда. Да и как было не влюбиться в талантливого, обаятельного и богатого красавца?
Отношения разгорались. Виктор снял для Анны роскошные апартаменты, дарил подарки, о которых могли бы мечтать принцессы. Он даже продвигал ее по карьерной лестнице (хотя вряд ли она в этом сильно нуждалась). Балерина стала готовиться к свадьбе, но, похоже, именно в этом она и не нашла понимания своего любимого. Эти отношения сам Дандре расценивал как мезальянс и ни о каком браке даже не думал. Зато «добрые» люди нашептали ей, что барон собирается жениться — конечно, на другой, более подходящей ему по статусу и происхождению.
Другая? Рядом с ней, великой Павловой? Такого она никому не прощает! Снятые апартаменты вмиг опустели, а сама балерина купила билет и уехала в Париж. «Я поначалу боролась, — вспоминала она, — начала с горя просто кутить, желая что-то ему доказать!» О том, что никакой другой невесты и в помине не было, она узнала много позже. А пока…

Париж – город любви и разбитых сердец. Дягилевские «Русские сезоны»
В Париж Павлова попала не случайно, а по приглашению Сергея Дягилева. По его замыслу, главными действующими лицами «Русских сезонов» 1909 года должны были стать Вацлав Нижинский и Анна Павлова. Наряду с ними выступали и другие знаменитые танцоры Мариинки: Матильда Кшесинская, Тамара Карсавина, Вера Фокина, Ида Рубинштейн.
Пытаясь залечить сердечные раны, Анна отдалась работе с такой страстью и самоотверженностью, будто танцевала в последний раз. Ежедневные изнурительные репетиции, несколько представлений в неделю, сходящие с ума зрители — вот чем были наполнены ее дни. А еще — солистом труппы Михаилом Мордкиным, которого Анна выбрала как лекарство от любви к Виктору.
В Париже она танцевала в премьерных спектаклях «Павильон Армиды», «Сильфида» и «Клеопатра». Именно здесь было положено начало мировой известности Анны Павловой. Директор «Метрополитен-опера» Отто Кан заключил с ней контракт на месяц, а афиши рисовал Валентин Серов. В этот период ее творческого взлета произошло еще одно событие, оставившее громадный след в мировой культуре: прославленный балетмейстер Михаил Фокин специально для Павловой поставил танец «Умирающий лебедь» на музыку Сен-Санса. Он стал символом «Русских сезонов», а сама Анна в образе Лебедя, созданного Валентином Серовым, — эмблемой прогремевшей на весь мир антрепризы. Чтобы передать ее неземную пластику, художнику потребовалось одиннадцать сеансов. Павловой пришлось чуть ли не ежеминутно застывать в арабеске, чтобы художник сумел поймать это волшебство.
Париж, как и сходящий с ума по Павловой Мордкин, сердечных ран Анны не залечил. Вместо этого пришло осознание, что любовь к Виктору никуда не делась, наоборот, лишь усилилась, стоило узнать, что у него в России крупные неприятности. И тогда балерина попрощалась с труппой Дягилева и переехала в Лондон, согласившись, правда, исполнить главную роль в «Жизели» на гастролях русского балета в английской столице. Ее выступления в театрах Royal Opera House, Savoy, Albert Hall, Sadler Wells и других проходили со ошеломительным успехом.

Спасение барона Дандре

Что же случилось с блистательным потомком французских дворян? Финансовый скандал, обвинение в крупной афере и получении взяток, суд и тюрьма. Не обошлось и без злых языков, которые впутали в скандал и Павлову, дескать, Париж и «Русские сезоны» — лишь прикрытие, а на самом деле — побег и отказ от ответственности за любовника. А Дандре нужно было либо заплатить огромную сумму денег, либо отправиться за решетку до конца дней. Платить было нечем, и Виктор оказался в тюрьме. Однако не прошло и года, как он вышел на свободу и спустя пару дней уже стоял перед Анной в лондонском отеле, где она остановилась.
«Что ж тут удивительного? — вскидывала брови Анна Павлова. — А зачем же иначе я ушла бы от Дягилева, танцевала в мюзик-холле, пряталась полуголой в корзинах на вечерах у глупых богатых американок?!» Действительно, ничего удивительного, когда речь идет о любимом человеке. Вскоре балерина поехала в Америку и месяц выступала в «Метрополитен-опера», а затем согласилась на тяжелейшие условия английского агентства «Браффл». Она танцевала чуть не каждый день на любых площадках Лондона за очень большие деньги, которыми расплатилась за долги барона Дандре, а затем по подложным документам вывезла его из Петербурга.
В 1913 году Павлова в последний раз выступила в Мариинском театре, после чего закрыла дверь в Россию, навсегда поселившись в Лондоне. Тут и произошла зеркальная смена ролей: теперь тон задавала Анна, а Дандре следовал всем ее капризам, наконец полюбив всем сердцем. Она пошла до конца, запретив ему даже упоминать об их венчании: «Мы повенчались в церкви под секретом. Я так ему и объявила: „Если ты кому-нибудь скажешь, что мы женаты, между нами все кончено. Я под поезд брошусь. Я — Павлова. Мне плевать на какую-то „мадам Дандре“. Проглотив этот болезненный укол, Виктор направил все свои профессиональные навыки на развитие новой труппы своей возлюбленной, став ее импресарио, менеджером и бухгалтером. Начались совсем другие времена.

Лондон и покорение мира

Пара поселилась в одном из красивейших мест северного Лондона — Голдерс-Грин. Здесь приобретали жилье знаменитости из мира искусства, политики, науки. Оно граничит с лесопарком Хэмпстед-Хит, где располагался выбранный Павловой дом — «Айви-Хаус». Свое название он получил из-за плюща, покрывавшего весь фасад зеленым ковром. Отсюда открывался роскошный вид на Лондон, воздух всегда был свеж и чист. Говорят, что в этом доме когда-то жил художник Уильям Тернер.
Теперь тут располагалась студия балерины, где занимались ее ученицы, а также проходили приемы и культурные вечера. Рядом пруд, в котором плавали лебеди. Ее страсть к животным и вообще к природе была общеизвестна, однако лебеди занимали совершенно особое место в ее сердце. Так, одним из любимцев был ревнивый лебедь-шипун Джек. Он не отходил от балерины ни на шаг и не подпускал других. Эту необыкновенную привязанность запечатлел английский фотограф Джеймс Лафайетт, специально приглашенный Дандре в 1927 году для фотосессии.
Но дом нередко пустовал. Балетная труппа Анны Павловой ездила по миру и покоряла его: Япония, Филиппины, Индия, Австралия, Северная и Южная Америка и, конечно же, Европа рукоплескали великолепным танцорам.
Дандре заправлял делами: переговоры, переписка, организация гастролей, костюмы, декорации, финансовые вопросы — все было в его руках, надо сказать, весьма умелых. Однако это не останавливало Павлову от скандалов и упреков. От ее эмоциональных перепадов страдали все — она била посуду, затем на коленях просила прощения у мужа, кричала слугам: «Кто посмел вычистить ему ботинки? Кто в моем доме осмеливается заваривать ему чай? Это мое дело!» Кто знает, может, она действительно так и не простила мужу той давней обиды. Он же терпеливо сносил все, считая это издержками творческой натуры.

С Павловой и без нее

В январе 1931 года Анна вместе с труппой отправилась в очередное турне, несмотря на сильную простуду и плеврит. Болезнь развивалась стремительно. Доехав до Гааги, балерина слегла, и 23 января ее не стало. Описать горе Виктора и тех, кто ее знал и любил, невозможно.
Барон привез урну с прахом Павловой в любимый ею Лондон, несмотря на то что она хотела быть похороненной в России. Сейчас мраморная урна находится в закрытом колумбарии крематория Голдерс-Грин. Когда-то экс-мэр Москвы Юрий Лужков попытался вернуть прах балерины в Россию и перезахоронить на Новодевичьем кладбище, однако этого не случилось.

Виктор Дандре продолжал возить балетную труппу Анны Павловой по всему миру — Австралия, Сингапур, Южная Африка, а также создал клуб ее поклонников. Вскоре и все это сошло на нет, а вот память о непревзойденной Павловой живет до сих пор. Ее именем названы розы, тюльпаны, духи, модный атлас, десерты.
В доме «Айви-Хаус» сегодня расположена благотворительная и образовательная организация «Еврейский культурный центр Лондона». На доме — мемориальная доска в честь Павловой, а в саду — скульптура работы шотландского скульптора Джорджа Генри Полина. Еще одна скульптура — грациозно танцующая девушка в образе стрекозы — видна с улицы.

50 метров над Лондоном

Английская столица помнит и чтит память Павловой. Сверкающая на солнце изящная скульптура танцующей балерины возвышается на шпиле театра Victoria Palace на высоте 50 метров. Еще в 1910 году директор театра Альфред Батт был настолько впечатлен выступлением танцовщицы, что распорядился поставить ее статую на куполе театра — что и было сделано через год. В истории балета такое было впервые — установление памятника при жизни. Сама Павлова была от этого не в восторге и никогда не смотрела на него.
В 1939 году скульптуру сняли из-за бомбежек нацистской авиации и лишь в 2006 году вновь установили, правда, уже копию.

Подготовила Ясмин Шамцян