Ксандер Париш танцует в Мариинке с 2010 года. Оказавшись в родном театре ROH после четырех лет в Санкт-Петербурге, единственный британский танцор в труппе Мариинки рассказал «Англии» о том, как он попал в лучший балетный театр мира, а также чем отличается обучение балету в Великобритании и России. Но для начала мы отправились за кулисы, где Ксандер показал мне декорации к «Ромео и Джульетте» и тот самый алый цветок из балета «Сон в летнюю ночь». По Шекспиру, на цветок упала стрела Купидона, после того как он промахнулся «в царящую на Западе Весталку». Если веки спящего смазать соком этого цветка, то, проснувшись, он влюбится в первое живое существо, которое увидит. И хотя веки соком Ксандер мне не мазал, в него сложно не влюбиться, потому что, как отмечают критики, «у британца вызывающе романтический вид» и имя.
— Ксандер, откуда такое необычное имя?
— Его придумала моя мама. Она любит модерновые имена. Мою сестру зовут Демелза. Она тоже балерина.
— А как ты начал заниматься балетом?
— Когда мне было семь, мы с мамой пошли на школьное выступление сестры. Она танцевала на сцене, и я спросил маму: «Почему я не танцую? Я тоже хочу быть на сцене». Тогда она отвела меня в местную танцевальную школу в городе Халл, в Йоркшире, где я тогда жил. А через четыре года я поступил в Royal Ballet School в Лондоне. Мне пришлось переехать в пансион в Ричмонде. Со всей Великобритании отобрали только 16 мальчиков. И каждый год надо было сдавать экзамен заново, отбор шел очень строгий. Было тяжело, потому что с 11 лет ты соревнуешься со своими друзьями. И вот твой друг оказывается недостаточно хорош и покидает школу, а ты живешь вдали от родителей и оказываешься один. В первое время мне было страшно. Я очень скучал по дому.
— Как проходило обучение с физической точки зрения? Вас много мучили?
— Еще как! Учителя ходили вокруг нас и смотрели, насколько мы вспотели. Если кто-то недостаточно потел, они говорили: «Ха, посмотрите на его футболку! Где вода? Наверное, ты работаешь недостаточно сильно!» И заставляли работать так, чтобы сошло семь потов. Теперь в Великобритании вышли новые законы, согласно которым учителя не могут трогать учеников. С одной стороны — все понятно, с другой — на мой взгляд, это плохо для балета. Балет — физическое искусство, на грани со спортом. Как можно научиться правильно ставить ногу, если преподаватель не подойдет, не вывернет ее и не поставит правильно, особенно когда тебе 12 лет? Ты должен чувствовать, как должна стоять нога, мозг должен запоминать позиции на уровне инстинктов. Когда мне было 13-14, я постоянно просил преподавателей растянуть меня. Они брали мою ногу, закидывали мне ее за голову и нажимали. Было больно, но так ты растягиваешься, становишься сильнее. Как можно получить это без физического контакта?
— Ты окончил балетную школу в Лондоне, и что потом?
— Я попал в ROH, где, кстати, до сих пор танцует моя сестра. Но за все время в ROH я не получил ни одной сольной роли. Мои выступления состояли в том, что я ходил по сцене с копьем или подносом. Это тоже балет, но танцевал я очень мало. Наверное, мой руководитель думал, что моя техника недостаточно сильна. Однажды к нам на семинар приехал Юрий Фадеев. Просто чтобы дать нам несколько уроков. На тот момент я очень хотел стать хорошим танцором и после занятий попросил его посмотреть на мои прыжки и исправить ошибки. Он согласился. Посмотрел. Много чего поправил. Через шесть месяцев Юрий стал художественным руководителем балета Мариинского театра и написал мне письмо о том, что ему очень понравилось мое отношение к работе, он увидел во мне потенциал, длинные ноги, необходимые для балета, голод по отношению к учебе и хорошую рабочую дисциплину. В общем, он пригласил меня переехать в Россию, обещал поработать со мной и сделать принцем в Мариинском театре. Мне был 21 год.
— Так ты оказался в России?
— Нет! Я отказался! Ну сами подумайте! Я же британец, я не говорил по-русски! Какая Россия? Я никогда ничего толкового на сцене не танцевал, а тут Мариинка! Мне показалось, что он шутит, и я даже не ответил. Но вскоре он приехал с гастролями и позвал меня на репетиции. Мы снова поговорили, и он снова позвал меня учиться в Россию и танцевать в Мариинку. Я посоветовался с друзьями. Они сказали, что я сошел с ума. Мой отец сказал, что мне хорошо платят, у меня хорошая страховка и пенсионный план, и не поддержал меня. Но когда в следующий раз я вышел на сцену с копьем, то подумал, что не для этого я восемь лет учился в балетной школе! Во мне проснулись амбиции, и я написал Юрию, что хочу приехать, если он все еще меня берет. Он сказал, чтобы я собирался прямо сейчас, что я и сделал. Мама пошла покупать теплую одежду.
— Зачем? Твоя мама тоже думала, что в России постоянный мороз?
— Это был январь 2010-го, я приземлился в Санкт-Петербурге в три часа дня. Было уже темно, и я подумал: «Как-то это нехорошо». Все, что я тогда увидел: желтые огни, лед и пар, поднимающийся от зданий. Я направился к Мариинскому театру. Раньше я видел его только в книгах, а тут он стоял передо мной, как мятно-зеленый драгоценный камень в снегу! Это была мечта! Внутри все тоже было магическим для меня, я мог потрогать стены, мимо которых ходили Нижинский, Павлова, Барышников. Я видел, как истоптаны ногами ступеньки. Я привык к современному Royal Opera House, где все постоянно реновируется, нет ничего старинного, изношенного. Для меня мое знакомство со зданием театра было магическим. Привидений там нет, но атмосфера завораживает.
— А как вас встретила труппа?
— Сначала коллеги были милыми, но холодными. Я мало разговаривал, и они смотрели мимо меня. Но ребята помладше, возрастом 19-21, стали подходить ко мне со своими наушниками и плеерами и просили перевести американские песни, которые они слушали. Я начал учить их английским словам, они начали учить меня русским. Так, постепенно, через год, после первого тура в Германию, где я впервые танцевал партию, я почувствовал, что меня приняли. Это был Беранже из «Раймонды». Мое первое выступление в составе Мариинки — и сразу соло. Я был счастлив!
— Но тебе пришлось долго учиться?
— Да, я очень многому научился в Мариинском театре, потому что там преподают звезды, которым по 80 лет! Они сами танцевали все эти роли и не стесняются выворачивать твои ноги и плечи так, как учили сто лет назад! Конечно, здесь у нас таких преподавателей не было. Королевскому балету всего 83 года, а Мариинскому уже 221 год, это совсем разные традиции. К тому же в Лондоне у меня не было никаких ролей. Юрий нашел меня, привез в Россию, научил и дал мне роли — он не просто мой учитель и директор, он мой ментор. Я шучу, что он меня усыновил.
— А как к тебе отнеслась Россия? Она тебя тоже усыновила?
— Я очень люблю Россию. Люблю баню, люблю гречку. Это очень вкусно. Русская еда мне подходит. Обожаю Эрмитаж, гулять по верху колоннады Исаакиевского собора, ходить по Невскому, площадь перед Русским музеем — там так красиво! У меня очень мало свободного времени, мой последний выходной был 31 мая, поэтому я не часто общаюсь с людьми не из театра. Но бабушка, которая работает на вахте в общежитии, где я живу, постоянно приносит мне домашние пирожки, яблоки и ягоды из своего сада. Она тоже меня усыновила. Я очень надеюсь, что в связи с санкциями со мной ничего не случится и я смогу продолжать работать. Вообще-то я бы хотел как-то помочь починить отношения между Великобританией и Россией, ведь я британец, но я танцую в русском балете, а вы живете здесь, в Лондоне. Мы все можем быть друзьями! Мне не нравится эта конфронтация. Я, конечно, патриот, я британец, но я люблю Россию. Я бы хотел стать каким-то мостом между нашими странами и нашими культурами.
— А с точки зрения балета, ты британский или русский танцор?
— Я русский принц Британии! Я живу в России почти пять лет и танцую сольные роли в лучшем балетном театре мира! Это все, о чем я мечтал.