Интервью с дипломатом и врачом Гаральдом Липманом
В ноябре 1982-го, увидев на страницах British Medical Journal объявление о вакансии медика в посольстве Великобритании в Москве, практикующий врач с русскими корнями Гаральд Липман решил отправиться на родину своих предков. Он предложил свою кандидатуру в качестве временного заместителя на пару месяцев, пока не найдется постоянный кандидат. В итоге это «короткое приключение» превратилось в двадцать лет на дипломатической службе в СССР.
В 1988 году детей, пострадавших во время землетрясения в армянском Спитаке, перевезли в детскую больницу № 7 в Тушине (вскоре она станет известна как Тушинская детская городская больница). Забота о ее пациентах, в первую очередь со стороны Наид, супруги Гаральда, медсестры по профессии, определила роль семьи Липманов на следующие десятилетия. Во время встречи с руководством больницы сотрудники посольства выяснили, какого медицинского оборудования не хватает. Оказалось, что в дефиците были не сложные аппараты, а весы и ультрафиолетовые лампы, которые используются при желтухе новорожденных. Эта встреча стала толчком к созданию общества друзей Тушинской больницы, которое вскоре превратилось в благотворительный траст «Тушинская» (или «Tushinskaya trust»).
Совершенно неожиданно для всех советские чиновники начали прислушиваться к рекомендациям британцев — и совсем скоро эта благотворительная инициатива не только существенно изменила представление о педиатрии в России, но и, по словам Липмана, повлияла на доверие и понимание между двумя нациями благодаря действиям на микроуровне.
С помощью траста «Тушинская» при Тушинской детской больнице была создана первая в России школа профессиональных педиатрических медсестер. Ее покровителем стала принцесса Диана, и единственный визит принцессы Уэльской в Россию, в 1995 году, был приурочен к открытию школы. Со временем деятельность фонда постепенно сместилась в сторону помощи педиатрам в странах СНГ, а недавно фонд влился в BEARR, другой фонд, тоже созданный усилиями британского посольства в России.
В декабре в издательстве Pectopah Press вышла книга воспоминаний доктора Липмана «Memories of Moscow: Memoirs of a Medical Diplomat» — в ней рассказывается о Москве и советской системе здравоохранения 80-х.
— Давно ли вы были в России в последний раз?
— До недавнего времени я бывал в России — в Москве и регионах — каждый год. Моя книга замышлялась как двухтомник: первая часть посвящена нашей жизни и работе в Москве в советское время, а вторая часть — более поздним посещениям России, до сегодняшнего дня.
— Каким впервые предстало перед вами советское здравоохранение?
— В 1980-х уровень госпитального лечения в СССР отставал от британского лет на тридцать, хотя офтальмология, хирургическое лечение опухолей и космическая медицина вырвались вперед по сравнению со странами Запада. Но в целом, хотя некоторые врачи были весьма высокого уровня, в ежедневной практической работе было слишком много ограничений.
К примеру, если у пациента был сердечный приступ, он должен был оставаться на больничной койке в течение нескольких недель и потом проходил еще месяцы реабилитации до возвращения к обычной жизни. Точно такие же правила были в Великобритании, когда я был студентом-медиком, в 1950-х, но в 1980-х британские врачи уже разрешали покинуть больницу через 7–10 недель.
В Москве отмечалась нехватка медикаментов, стандарты медицинского обслуживания тоже оставляли желать лучшего по сравнению с западными. К примеру, в московских больницах часто можно было увидеть медицинское оборудование, произведенное в Западной Германии (и импортированное в СССР через ГДР), но или большинство врачей не умело обращаться с ним, или эти аппараты уже сломались по причине неумелого обращения и их не могли починить из-за отсутствия запчастей или необходимых химических реагентов. Было печально смотреть, как это прекрасное оборудование пылится в углу…
— Вы с вашей женой Наид Липман создали фонд помощи Тушинской детской больнице в 1988 году. Что вас подвигло на этот шаг?
— Благотворительный фонд «Тушинская» был создан с помощью лондонской больницы Great Ormond Street. О том, как он появился на свет, вы можете прочесть в моей книге.
К нашему удивлению, советские власти охотно приняли нашу помощь и предложения, и вскоре благодаря введенным изменениям Тушинскую детскую больницу уже можно было назвать лучшей детской больницей в Москве. Приятно чувствовать свою причастность к этому.
Родители не могли видеться с детьми — это была проблема номер один. Точнее, они проводили с ними около 15 минут в день в фойе, если у детей было достаточно сил, чтобы спуститься вниз — посещения в палатах запрещали из опасений распространения инфекции. А если маленькие пациенты просили что-то им передать, то за окно надо было спустить корзинку на веревке, чтобы родители положили туда еду, сладости или подарки.
Дети были совершенно отрезаны от семьи — это было очень грустно и негативно сказывалось на процессе выздоровления. Мы предложили семейную систему: родителям позволили навещать детей в палатах, а если ребенок был очень болен — даже оставаться в палатах на ночь и помогать медсестрам. В присутствии родных дети выздоравливают быстрее.
И уже упоминавшийся контроль за распространением инфекции в больницах… Да, были очень строгие гигиенические меры, но, как я уже говорил, администрация больницы свято верила, что инфекцию на территорию больницы заносят посетители. В реальности инфекция передавалась от одного пациента к другому, потому что стандарты гигиены внутри больницы были недостаточными. К примеру, иглы и шприцы часто шли в ход несколько раз — их просто кипятили перед каждым использованием. К сожалению, это привело к трагическим последствиям: когда в Советском Союзе начал распространяться СПИД, некоторых детей заразили из-за того, что медперсонал не до конца понимал особенности этого вируса и использовал нестерильное оборудование. Потом таких детей отправляли в другие больницы страны, где заражались все новые и новые люди.
— Как продолжалась деятельность фонда после распада СССР?
— В 90-е патроном нашего фонда была принцесса Диана. После ее трагической гибели мы создали стипендию для молодых российских педиатров, благодаря которой они могли пройти трехмесячную практику в больнице Great Ormond Street: они наблюдали за работой отделений и врачей по своей специализации и затем возвращались в Россию. Это была очень успешная инициатива. Первые из наших стипендиатов прибыли в Лондон в 2000 году, а последние — в 2018-м. Всего за эти годы получателями стипендии стали 55 или 56 человек. Так что даже спустя много лет после того, как я оставил дипломатическую службу, наш фонд продолжал помогать в лечении детей.
Затем, в 2012 году, я начал совершенно независимый проект ICHARM, направленный на сокращение количества смертей, связанных с кардиологическими заболеваниями и инсультами в раннем возрасте. В России такая проблема стоит очень остро — это во многом связано с образом жизни: слишком много алкоголя и табака, слишком мало физических упражнений, неадекватная диета. Вместе с коллегами мы создали образовательный курс «Превентивная кардиология», который прошли 120 российских врачей.
— А как жилось британским дипломатам в позднем СССР?
— Когда мы впервые прибыли в Москву, это были андроповские годы, и иностранцам было очень сложно взаимодействовать с советскими гражданами. В 1983 году произошла катастрофа Boeing 747 над Сахалином, после чего и без того непростые отношения между Западом и Советским Союзом еще больше обострились. Мы жили на территории посольства и не могли общаться с советскими гражданами, поэтому наблюдали их только со стороны: очереди в магазины и люди с авоськами, свадебные процессии в Измайловском парке, экзотические фигуры московских рыбаков зимой, сидевших на льду на маленьких стульях с непременной бутылкой водки рядом.
Приход Горбачева к власти повлек серьезные изменения — к примеру, был введен сухой закон, во время действия которого рестораны подавали алкоголь в заварочных чайниках, — а также дал возможность ближе общаться с местными жителями и даже ходить в гости друг к другу. Со многими из наших советских друзей мы продолжали общаться долгие годы.
Мы много путешествовали, были в Средней Азии: посетили Узбекистан, Таджикистан, и это было захватывающе. Грузия тоже была потрясающе интересной. Хотели бы увидеть больше, но некоторые части страны были попросту закрыты для иностранцев, а для посещения остальных нужно было разрешение — и мы никогда не знали, получим ли его, иногда вплоть до дня поездки. Это делало жизнь непредсказуемой и интересной.
Мы посещали галереи и уличные выставки в Измайловском парке, где можно было неожиданно встретить замечательные произведения. Одна из наиболее интересных черт советской культуры тех лет — то, что она сильно опережала политические изменения. Возможно, именно желание и готовность людей более свободно, чем разрешали власти, высказывать свои мысли на телевидении, по радио, в театре и т. д. и стало главной предпосылкой последовавшей либерализации.
Беседовала Вера Щербина
Бумажную или электронную версию книги Гаральда Липмана «Memories of Moscow: Memoirs of a Medical Diplomat» можно приобрести на Amazon. 50% прибыли от продажи книги поступят в фонд BEARR.