Лев Додин: «Режиссер — демиург, создатель жизни, которая параллельна реальности»
В мае в Лондоне пройдут большие гастроли петербургского Малого Драматического Театра Европы. В преддверии британского турне «Англия» побеседовала с человеком, создавшим театр, которому рукоплещет весь мир. Режиссер МДТ Лев Додин рассказал о детстве, формировании режиссерского характера и почему драматические постановки так важны для современного человека.
— Кем вы мечтали стать в детстве? Как оно повлияло на ваше творческое становление?
— В самом раннем детстве мечтал стать геологом, как мой папа и мой старший брат — оба замечательные геологи. Поэтому в первом классе, когда все дети говорили, что хотят стать пожарниками или милиционерами (почему-то это было самое популярное), я гордо отвечал — геологом. Окружающие удивлялись, потому что не все знали, что значит это слово.
Детство мое было нескучным, мягко говоря. Мы много ездили с папой по всему Советскому Союзу; я родился в Сибири и всю ее объехал, очень много видел разной жизни, наверное, это было интересно, потому что хотелось эту жизнь и дальше познавать, исследовать, вспоминать и делиться впечатлениями о ней. Я много времени проводил один, приходил после школы, родители были на работе, и у меня была возможность и необходимость много воображать. Представлять себя маркизом, графом Монте-Кристо — наверное, все дети так делают — но дело в том, насколько ты этим увлекаешься, настолько становится интересней жить в мире воображения, чем в жизни. Ну, и мне повезло: в 6-м классе я попал в петербургский Театр юношеского творчества — объединение совсем юных людей, которое создал замечательный педагог Матвей Григорьевич Дубровин, ученик Мейерхольда (как режиссер) и выдающийся педагог-гуманист. Благодаря ему оказалось, что место, где все было интересно, и прежде всего — разговаривать о жизни, — это Театр. С тех пор Театр и остался самым интересным местом жизни.
— Какими качествами должен обладать театральный режиссер и как вы их в себе развивали?
— Всеми лучшими качествами, которыми только может наградить Господь Бог: умом, образованием, добротой, злостью, талантом (само собой разумеется) и страстью познавать. Это не потому, что я обладаю всеми этими способностями, это такое идеальное представление о режиссере. И, конечно, в силу всего этого он должен быть личностью и личностью с самыми разнообразными интересами.
Как я это развивал? Во-первых, старался учиться — мне повезло с учителями: я уже говорил про Матвея Григорьевича, другим моим главным учителем театра был Борис Вольфович Зон — прямой ученик Станиславского, так что мне иногда кажется, что я видел, как Станиславский репетирует.
Кажется, что я видел репетиции Мейерхольда, потому что, если очень внимательно читать записи его репетиций, то можно это явно представить. Я хотел когда-то поступить на исторический факультет ЛГУ, но людей моей национальной принадлежности на гуманитарные факультеты не брали, поэтому мне пришлось изучать историю, так сказать, факультативно. После окончания театрального института мне хотелось поучиться на философском факультете, но та же самая история — пришлось и философию изучать «ручным способом».
Все это, мне кажется, и делает человеческую личность. Режиссеру, конечно, легко воображать себя Богом: режиссер — демиург, создатель жизни, которая параллельна реальности, но иногда больше жизнь, чем сама реальность. Но, чтобы хоть в какой-то степени быть демиургом, а не только себя им воображать, есть один способ: все время понимать, как мало ты знаешь, как мало ты умеешь.
— МДТ часто выезжает с гастролями за рубеж. Как вы думаете, чем иностранному зрителю интересны ваши спектакли?
— Думаю, всем тем же, чем и российскому. Мы считаем, что мы очень все разные, на самом же деле все болезни общие и все радости общие. Искусство, если оно в какой-то мере искусство, говорит о вещах абсолютно общечеловеческих, общегуманитарных: любовь, страсть, отчаяние, ненависть, голод, сытость, земля, небо… Понятия вполне библейские, и нет человека, который не знал бы, что такое несбывшаяся надежда, неосуществленная иллюзия. Нет человека, который не знал бы, что такое жестокость другого человека, что такое унижение. Люди не замечают, как они жестоки к другим — смотря спектакль, они об этом узнают.
Когда мы общаемся с иностранными зрителями, они меньше всего рассуждают о российской стороне постановки, все начинают говорить о своей жизни. Мы мало это ценим, особенно, как это ни парадоксально, это мало понимают русские, россияне — нам часто кажется, что наша так называемая «загадочная русская душа» действительно существует, и мы такие особенные, что «о-го-го» или «ой-ей-ей». На самом деле мы все вместе. В этом и смысл в какой-то мере наших путешествий по миру и вообще существования театра.
— Есть мнение, что, несмотря на то, что в Европе очень любят Чехова, его там никогда не смогут «правильно» преподнести и понять. Как вы считаете, это — правда?
— Лучший, на мой взгляд, «Вишневый сад» — спектакль Питера Брука, сделанный сначала во Франции, а за- тем перенесенный в Америку. Он пропитан той неуловимой материей или духом, который и есть дух Чехова, что так трудно определить и тем более воплотить. Видел замечательный спектакль Петера Штайна «Три сестры» в театре «Шаубюн», пожалуй, один из самых глубоких и трагических спектаклей по Чехову. Были и еще — сразу не вспомнить.
Чехов пишет Россию, но, поскольку он большой писатель, то, чем больше он ее пишет, тем больше он пишет то, что происходит со всеми людьми. Антон Павлович, может быть, самый европейский из русских писателей, потому что никто, как он, не ценил человеческую личность — самостоятельную, самостоящую, самоотвечающую за себя.
Никто, как он, не ценил эту личность, никто, как он, не любил эту личность, и никто, как он, не был требователен и жесток по отношению к этой личности — все это, мне кажется, понимаемо и узнаваемо в Европе, недаром там и в остальном мире ставят и ставят Чехова.
— В Лондоне состоится показ «Жизни и судьбы» по роману В.Гроссмана. Спектакль идет уже более 10 лет. Изменилось ли за эти годы восприятие спектакля зрителем?
— Да. Мне кажется, оно меняется, история становится все более актуальной, люди все больше чувствуют, что это совсем недавняя история, и она имеет к ним самое непосредственное отношение — каждый в любой момент может оказаться в ситуации, предложенной Гроссманом, а иногда уже в этой ситуации находится, просто этого не понимает. Это же не только история о гитлеризме, сталинизме, Освенциме, ГУЛАГЕ, о дикой и страшной Второй мировой войне. Это прежде всего история страстей, история о том, как люди пытаются и могут ли они сохранить себя, свою личность, верность себе в абсолютно нечеловеческих условиях существования. А мы часто не замечаем, что в абсолютно нечеловеческих условиях мы все существуем по-разному. Иногда знаем это про кого-то другого, про какую-то другую страну — а на самом деле все в жизни противоречит развитию, самоосуществлению и верности своей личности.
— Ваши спектакли — это про боль, вы затрагиваете тяжелые и жесткие темы, но залы всегда заполнены … Как вы думаете, зачем человек вместо того, чтобы провести вечер в увеселительной атмосфере, приходит смотреть драму?
— Я думаю, люди всегда нуждались, а сегодня, в наше время сумасшедших скоростей и очень слабых эмоций, особенно нуждаются в потрясении. Они могут этого не знать и чаще всего не знают, им кажется, что интереснее провести вечер весело, тем более их к этому приучают, и все массовое искусство и телевидение говорят ему: «ты — дурак, ты должен только веселиться», а у человека есть потребность в чем-то другом. Он приходит на спектакль и 9 часов подряд смотрит «Бесов» Достоевского — оказывается, что это мощное духовное приключение, мощная авантюра, и человек узнает так много про себя, узнает, что-то, что испытывает он, испытывают и другие люди — так он получает некую прививку от одиночества. Человек всегда одинок, как известно — рождается один и умирает один, — а в наше время (а может, нам так кажется) опять же сумасшедших скоростей и виртуального общения человек может быть одинок как никогда. В зрительном зале, наполненном чужими, на первый взгляд, людьми, он может испытать одни и те же чувства, что и другие люди. Испытывать чувства вместе с другими — это мощное потрясение и некая попытка избавления от одиночества. Мы вообще недооцениваем себя, свои чувства, свои желания и свою способность быть человеком. Серьезный театр эту способность в тебе обнаруживает, и ты за это ему благодарен.
Беседовала Маргарита Баскакова
В Королевском театре Хэймаркет с 9 по 20 мая будут показаны спектакли МДТ в постановке Льва Додина:
«Жизнь и судьба» — 8, 9, 11, 12, 18, 19 мая в 19:00, 20 мая в 14:30.
«Дядя Ваня» — 15 — 17 мая в 19:00.
Приобрести билеты: angliya.com/tickets/