Михаил Жванецкий: «Наши люди в этой лондонской стране живут совершенно свободно и даже как-то оторванно»
Михаил Жванецкий — самый заслуженный и самый любимый публикой писатель-сатирик, умеющий кратко и емко резюмировать ситуацию в стране фразами, которые немедленно отправляются «в народ» и расходятся на анекдоты и поговорки. 18 декабря 2017 года Жванецкий приедет в Лондон с новой программой, и это редкая возможность для русскоговорящих жителей Альбиона увидеть легендарного «дежурного по стране» не на экране, задать ему свои вопросы и передать пожелания. Перед концертом «Англии» удалось заполучить 15 минут в плотном графике писателя — мы застали его перед вылетом на концерт в другой город, — чтобы поговорить о Лондоне, о переживаниях перед выходом на сцену и о том, что изменилось и что осталось неизменным в России при разных политических режимах.
— Михаил Михайлович, вы сказали, что сейчас едете на концерт в Екатеринбург. Пишете ли вы в дороге, в самолетах?
— Да еду. Сегодня вылечу, а завтра будет концерт. Такова жизнь артиста — в постоянных поездках. А Россия большая страна, и чтобы завтра выступить, надо сегодня вылететь, как-то устроиться в самолете, вытерпеть три часа, потом приехать… Писать в самолетах? Нет, не люблю. Хотя… Если честно признаться, то все-таки пишу. Особенно хорошо пишется в этом огромном диком перелете между Америкой и Европой.
— Декабрьский концерт в Лондоне будет не первым для вас — какое впечатление сложилось от аудитории, которая собирается на ваши выступления в британской столице?
— Прекрасное. Может быть, это самая лучшая аудитория — по крайней мере, так показалось в прошлый раз. Я тогда приехал из Парижа, и в Париже было сложнее — не знаю почему, но какое-то непонятное ощущение. Мне сказали, что русские парижане, иммигранты, не чувствуют себя приезжими — они чувствуют себя местными и поэтому ведут себя уже слегка по-парижски. Хотя сам прием был очень хорошим, но чего-то не хватало. Зато после этого в Лондоне было сразу видно, что это наши люди, которые в этой лондонской стране живут совершенно свободно и даже как-то оторванно. Был битком набитый зал и такой прием, что дай бог чтобы и в этот раз было так же. Я перед концертами всегда молюсь, дрожу и переживаю о том, как меня примут — может, это и помогает держаться: надо быть большим паникером, чтобы быть здоровым, и надо быть трусливым, чтобы продолжать держаться на сцене. Переживать и не понимать — придут или не придут? Потом тебе говорят, что пришли, и ты переживаешь — примут или не примут? Если приняли — то поймут или не поймут? Но когда принимают, и видишь полный зал, который аплодирует… Знаете, бывают такие залы — но это уже совсем потрясение, — которые начинают и заканчивают концерт одинаково: стоячими аплодисментами.
— Собираетесь ли вы на этом концерте освещать какие-то новые события, которым уделяете внимание в вашей телевизионной передаче?
— Да, конечно. Какие-то смешные вещи, которые я читал в прошлом году, могут и повториться, но новое — обязательно: по поводу сегодняшних событий, телевизионных передач, по поводу настроения и самое главное — по поводу новостей. Новости сейчас — самое скверное, что есть. Я твердо говорю: сейчас по телевидению и радио хороших новостей нет. Только натужные, которые примерно, приблизительно рассчитывают быть хорошими. Хотя иногда какие-то хорошие новости образовываются сами. Вот сельское хозяйство, которого не было никогда, которое мы всю жизнь пинали, потому что жили впроголодь, — сейчас оно вдруг появилось само. И появились какие-то сыры — кто-то кричит, что они поддельные, но ведь вкусные! В СССР были только нефть и зерно, а сейчас: кто-то какую-то землю взял, кто-то отрабатывает, кто-то что-то собирает. Для нашей страны это большое продвижение вперед.
— К слову, об изменении эпох: как вам удается сохранять свое чутье на то, что в стране смешно, а что нет в разные времена, в разных обстоятельствах и в разные периоды?
— У меня получилось так, что я больше всего писал о людях. Я не писал о содержании прилавков, я не писал о злободневности — я писал о самочувствии людей, которые смотрят на эти прилавки тогда и сейчас. Вот только сегодня я написал: «Очередей нет, но появились автомобильные пробки». Если раньше жизнь проходила в очередях, сейчас она уходит на то, чтобы просто добраться до дома — человек приезжает домой, отстояв вечность в этой дикой пробке. Так что я пишу просто о том, как люди живут. Впрочем, на данный момент у большинства нет проблем — в магазинах все есть. Допустим, у кого-то нет денег, но это можно понять: наши соотечественники не привыкли запасаться деньгами на черный день — у нас припасали соль, спички, сахар, а не деньги. Но давайте скажем прямо: сейчас жизнь стала гораздо лучше благодаря капитализму, который пришел и, как оказалось, его очень нелегко обезвредить. Потому что, допустим, даже если наложили эмбарго на помидоры из Турции зимой, то потом они все равно откуда-то появляются. А когда начинаются крики: «Как же, мы же наложили эмбарго?!» — уже ничего сделать нельзя, все равно капитализм находит способ пробраться к человеку, причем с подарками. Коммунизм что-то забирает — я сейчас говорю очень хорошую вещь, не знаю, как у меня это появилось в голове, — а капитализм что-то дарит, просто дает в руки, пытается даже навязать нечто тебе нужное. Даже если нет денег, тебе с этим могут помочь. И это прекрасное свойство капитализма, позволяющее ему распространяться.
Подготовила Вера Щербина
Билеты на концерт можно приобрести на сайте angliya.com/tickets