Музыкант и педагог Михаил Казиник: «Каждый ребенок должен заниматься музыкой»
Михаил Казиник — искусствовед, музыкант, писатель, поэт, философ и режиссер, один из самых эрудированных людей нашего времени и страстный просветитель. Он рассказал нам о том, кто такие гении, как распознать талант у ребенка и почему каждому необходимо заниматься музыкой.
– Михаил Семенович, на лекциях вы говорите, что гениальных людей бог то целует, то ударяет и именно так взращивает. А в вашей жизни какой самый яркий случай такого поцелуя и удара?
— Ах да, теория поцелуя и удара! Есть люди, поцелованные богом, причем тут нет никакого религиозного подтекста. Их гениальность ощущается мгновенно, они выделяются из любой толпы. Часто этот поцелуй ни к чему не приводит. Потенциальные гении становятся милыми, чудесными людьми, но одними из многих — как говорил Пушкин: «И меж детей ничтожных мира, быть может, всех ничтожней он». Тогда бог — условный бог — видит, что нужно этого гения ударить, то есть чего-то его лишить, чтобы запустить в нем процесс борьбы.
Например, все творчество Роберта Шумана — это борьба с суицидальными идеями, в результате которой мир получил гениального композитора. Бетховен чем хуже слышал, тем выше музыку писал. Для Фредерика Шопена дышать значило играть: у композитора были врожденные проблемы с дыханием, потом туберкулез, и он дышал в музыке. И примеров, когда победа гения над немощью, одиночеством и ужасом превращалась в высочайшее творчество, множество.
Поцелуй бога я почувствовал очень рано. Я начал читать в 3,5 года и примерно к 14 годам прочитал все, что меня интересовало. Я ловил себя на мысли, что я не такой, как другие, потому что мне не о чем было разговаривать со сверстниками. И первым ударом для меня стало одиночество. В дальнейшем каждый удар становился стимулом для творчества. Например, до 49 лет я не писал книг. Люди требовали, чтобы я срочно начал писать, потому что передачи, выступления — это лишь временное потрясение. И меня ударило депрессией, практически смертельной. Я вдруг понял, что жизнь моя теряется, я разрушаюсь. В этом страшном состоянии я написал книгу «Тайны гениев» (она вышла полумиллионным тиражом). Во время пандемии, когда я был вынужден отменить гастроли, я приступил к написанию третьей части «Тайн гениев». Таким образом, все мои личные удары превращались в книги.
– Как давно вы живете в эмиграции?
— Сейчас я пошучу. Вместе с Гоголем и Тургеневым и всеми остальными я очень старый эмигрант. А если серьезно, то за последние пять лет я объездил полмира, дав только в Москве 146 публичных концертов и проведя в Швеции, в так называемой эмиграции, около десяти месяцев. Так куда же я эмигрировал?
– Что вам нравится в Швеции и чего мучительно не хватает вдали от России?
— Я объездил весь мир и безумно люблю каждую страну, каждый город, который посетил, в том числе Лондон, его ландшафты, архитектуру, но жить бы я хотел именно в Швеции. Шведы не столь заносчивы и самоуверенны, как другие европейцы, они мягкие и интеллигентные. При этом они очень сдержанны, и по их реакции сложно определить, понравилось ли им то, что вы сказали, или нет. И конечно, для человека искусства, живущего эмоциями, в этом есть определенный дискомфорт.
– Как преподают музыку в Швеции и какая из мировых систем обучения вам ближе?
— В Швеции есть система коммунальных школ, где на занятие для каждого ребенка отводится всего двадцать минут. Это поток, абсолютное издевательство над музыкой, с одной стороны. С другой — здесь действует так называемая двойная мораль. К примеру, если педагог видит талантливого ребенка, он вызывает его родителей и говорит, что школьное обучение ему не подходит и, чтобы не погубить талант, ребенку необходимо заниматься частным образом. Если родители соглашаются, есть шанс, что ребенок будет играть профессионально и сделает хорошую музыкальную карьеру.
Я преподавал в такой школе. Меня пригласили, чтобы я распространил свой метод знаменитой скрипичной школы. Я согласился, но сказал, что могу уделить на занятия всего четыре часа. Тогда я еще не знал, что на каждый урок отводится по двадцать минут. Мне дали двенадцать учеников, и когда я увидел среди них троих талантливых, то предложил им заниматься со мной частно. В итоге они не только научились играть, но и стали сочинять собственную музыку.
Мне ближе советская система обучения; результаты там были потрясающими. Самое большое количество лауреатов международных конкурсов, которые когда-либо появлялись в мире, с одной стороны. И даже сейчас, когда Россия давно потеряла былой уровень и делит триумф с Китаем, Южной Кореей и другими странами, во многих музыкантах, если покопаться, видны следы советской школы, чувствуется рука русских педагогов — то ли Столярского, то ли Ямпольского, то ли Янкелевича. С другой стороны, СССР был тоталитарной страной, мнения ребенка никто особо не спрашивал. На талант ставили, и ребенок занимался по шесть — восемь часов в день.
Я преподавал по-другому, используя собственную, индивидуальную методику детективного исследования. Любые гаммы, этюды я рассматривал как рассказ Конан Дойля о Шерлоке Холмсе. И когда ко мне приводили ребенка, я просил его сыграть простой этюд. Конечно, он неохотно начинал, но я ему говорил: «Посмотри, одна рука отстает, а другая догоняет», таким образом вовлекая его в процесс, ведь любой этюд — это целая история, разыгранная двумя руками. Потом родители восхищенно рассказывали, что я совершил чудо, потому что теперь ребенка не оторвать от рояля или скрипки. Например, все, кто учился у меня, начинают с того, что импровизируют вместе со мной, а потом сочиняют собственные мелодии.
Я верю в талантливость детей, а школа рассчитывает на талантливость педагогов, которые начинают рассказывать, как нужно держать инструмент, поднимать локоть и т. д. Не надо нагружать ребенка своими комплексами — нужно давать ему красивую эстетическую цель.
В Англии я бываю чаще, чем в других странах. Приезжая, я всегда провожу мастер-классы для детей — родители говорят, что те навыки и знания, которые я им даю за неделю, невозможно получить ни в одной лондонской школе за годы обучения. До пандемии мастер-классы проводились у вас регулярно, и я часто слышал от родителей жалобы на некачественное обучение. Забавно, русские считают престижным отправить ребенка учиться в Великобританию, а англичане приглашают меня. И когда мы начинаем разговаривать на разные темы, меня удивляет, как мало фантазии, творчества в британском образовании.
Поэтому сложно однозначно сказать, какая система хорошая. Советская система была блестящей, если оценивать ее по числу великих музыкантов, но тоталитарной. Ребенок не мог сказать: «Я не хочу». Он находился под давлением и родителей, и педагогов. В Англии, Швеции, если ребенку не нравится, его не будут заставлять, а родители, вздохнув, вынуждены будут оставить мечту о музыке.
Если бы у меня была такая возможность, то я бы всю действующую систему поменял, тогда бы дети учились с радостью.
– Что можно сказать о британской музыкальной культуре?
— Я преклоняюсь перед британской живописью, поэзией. На мой взгляд, только русская поэзия золотого и серебряного века соизмерима с английской, существующей столетиями. Если говорить о музыке, то долгое время считалось, что английский народ сам по себе не очень музыкален. Не случайно его воспитали два приезжих композитора: Георг Фридрих Гендель и Иосиф Гайдн. Что касается собственной культуры, то до появления потрясающего Бенджамина Бриттена, одного из величайших композиторов XX века, в музыке у британцев был пробел. Бриттен вновь открыл англичанам творчество забытого почти на двести лет Генри Перселла. Этот момент считается переломным — именно с него англичане, как и другие великие народы, стали музыкальной нацией.
– Как научиться любить классическую музыку? Ведь просто слушать ее каждый день недостаточно – например, в советское время она звучала из всех утюгов, но немногие стали ее поклонниками…
— Радио не только не привьет любовь к музыке — наоборот, оно ее уничтожит, потому что так классическая музыка становится фоном жизни. Что такое восприятие произведений искусства? Любое творение искусства (это моя глубокая исследовательская теория) — вибрирующий источник энергии, энергии гения. То есть искусство — передатчик энергии, а человек — приемник. Я настраиваю приемник на передатчик. Это совсем другое. Прежде чем человек услышит музыку, он должен находиться в том состоянии души, состоянии приемника, в котором звучит музыка-передатчик. Тогда все получится.
Произведение искусства написано гением, в нем много измерений, оно бесконечно глубоко, и слушать его по принципу «понравится — хорошо, не понравится — плохо» нельзя. Поэтому восприятие музыки у большинства сводится к восприятию отдельных красивых мелодий. Но восприятие музыкальной формы — это процесс, как чтение романа. Наблюдать за ее развитием — величайшее счастье, которого, к сожалению, лишены 95% людей.
– Вы опытный педагог. Как вы понимаете, талантлив ребенок или нет в широком смысле слова? И хорошо ли, если твой ребенок – вундеркинд?
— Я всегда начинаю с импровизации. Если ребенок быстро ее осваивает, значит, он очень талантлив, если помедленнее — менее. Лишь небольшое количество детей так и не входит в эту идею, ритм, дух. Тогда нужно прикладывать какие-то дополнительные усилия. Есть тесты, которые показывают мне степень одаренности ребенка. И сразу могу сказать, что большая часть детей невероятно одарена, но из-за плохой педагогики, примитивного мышления окружающих, которые не разговаривают с детьми на языке образов и парадоксов, талант многих ребят так никогда и не раскроется. Приведу пример. В Санкт-Петербурге был мальчик, который разговаривал парадоксами. Мама ему говорит: «Максимка, ты разбросал все свои игрушки, а нужно идти гулять, собери их!» — «Мама, собирать игрушки скучно», — аргументирует ребенок. Мама понимающе отвечает, что просто собирать игрушки, действительно, скучно. Она дает сыну лукошко и предлагает ему представить, что это не игрушки, а грибы, которые нужно собрать. Ребенок наклоняется над первой игрушкой, потом смотрит на маму и говорит: «Мама, здесь только поганки». Вот это — одаренность. Но главное, что мама, моя ученица, это понимает, а многие родители — нет.
Ребенок готов к творчеству буквально с самого рождения, но поскольку большинство родителей уже превратилось в обыкновенных серых налогоплательщиков, они хотят, чтобы ребенок шел по их пути. Им самим скучно донельзя, но они почему-то хотят и ребенка ввергнуть в эту скуку. Это великая трагедия.
Вундеркинд — ребенок, которому все действия даются с относительно меньшим количеством трудозатрат и пота, чем большинству других детей. У него намного выше активность мышления и коэффициент полезного действия от приложенных усилий. Полезно это или нет? С одной стороны, хорошо, потому что на элементарные вещи затрачивается меньше труда, с другой — важно, чтобы в какой-то период жизни, в каком-то возрасте, например переходном, этот вундеркинд не закрылся навсегда. Как сказал один замечательный шведский вальдорфский педагог: «В возрасте 14–16 лет на всех подростков нужно повесить табличку „Закрыто на ремонт“. Еще недавно дети были гениальными, смотрели на мир удивленными глазами, и вдруг они уже все знают, все поняли и никого не хотят слушать. Чтобы такого не происходило, важно не терять ощущения контакта с детством и его чудесами — тогда это будет совсем другая жизнь.
– Нужно ли каждому ребенку пробовать играть и стоит ли принуждать к скучным упражнениям? И как понять, когда надо надавить, а в каких случаях это опасно или бесполезно?
— В идеале каждый ребенок должен заниматься музыкой и играть на фортепиано или другом инструменте на каком-то уровне. Объясню почему. Когда меня пригласили в качестве ведущего и эксперта нобелевского концерта, я спрашивал каждого лауреата, учился ли он играть на музыкальном инструменте в детстве. И вдруг выяснилось, что и у химика, и у физика, и у экономиста в детстве была музыка — она дала колоссальное развитие способностей к точным наукам. Неслучайно музыку и математику называют родными сестрами. Когда-то философ Готфрид Вильгельм Лейбниц сказал, что музыка есть скрытое арифметическое упражнение души, которая вычисляет, сама того не зная. Бах очень ценил эту фразу и понимал ее, как никто другой, потому что вся его музыка была построена по законам точнейшей математики и эмоции.
Почему музыка нужна в детстве? Она заставляет работать левое (отвечающее за логику и анализ) и правое (отвечающее за творчество) полушария мозга на равном уровне. Музыка — первый шаг к единению мозга. Потому что, с одной стороны, музыка построена по законам классической гармонии — это математика, с другой — музыка есть эмоция.
А когда ребенок начинает заниматься серьезно, чтобы увлечь его, нужен настоящий, умный педагог, который превратит уроки в радостную игру. Тогда у ученика все получится. Но для того, чтобы таких преподавателей хватило на всех, нужно менять современную систему образования. Я бы психологически готовил будущих педагогов и с точки зрения поведения, морали, создания атмосферы в классе, потому что даже самое интересное занятие можно превратить в скучную рутину, и тогда учиться будет невыносимо. Поэтому в любом деле должна быть очень активная живая эмоция, которая побеждает все.
– Какие онлайн-ресурсы на русском языке вы порекомендуете человеку, который решил повысить свой уровень культуры?
— Не сочтите за нескромность, но в интернете (на моем YouTube-канале) лежит множество моих интервью, программ и фильмов (все на русском языке), посмотрев которые человек уже никогда не будет прежним. Я разработал систему музыкального воспитания для детей начиная с беременности матери. Например, когда у ребенка формируется вестибулярный аппарат, я рекомендую слушать музыку Арканджело Корелли.
Я бы посоветовал просто познакомиться с моим наследием, потому что я сделал столько всего, что не хватит ни десяти, ни двадцати лет, чтобы все это изучить. Задачей всей моей жизни было оставить после себя взгляд на образование и культуру как на что-то подлинное, яркое и парадоксальное, потому что нет ничего выше искусства, а в искусстве самое высокое — это музыка.
Беседовала Елена Неделя
Каналы Михаила Казиника (kazinik.ru)