Великий мистик Петр Успенский

Лондон всегда был богат бого­искателями. Для некоторых Лондон стал своеобразным местом завершения жизни, та­кими были Эммануэль Све­денборг, Елена Блаватская и Петр Демьянович Успенский.

Петр родился в Москве в 1878 году, любительски занимался математикой и профессионально — журналистикой, путешествовал по Египту, Цейлону и Индии в «поисках чудесного». Об этом «чудесном» он читал лекции и написал книги «Tertium Organum» и «Новая модель развития Вселенной», прославившие его в России. Как-то раз в 1914 году к нему явились два нез­накомца, музыкант Похл и скульптор Меркуров. Мерку­ров в сталинские времена за­нялся гигантскими монументами и такими милыми шалостями, как «Советская эротическая азбука», но главное, он был кузеном некоего Георгия Ивановича Гурджиева, постановщика странного балета «Битва магов», а в действительности — мистика и учителя жизни. Два посланца пришли звать Успенского в ученики к Гурджиеву.

Ученик Гурджиева

Внешне они были полными противоположностями: армя­нин Гурджиев, носитель рос­кошных усов, любитель вина и ярких зрелищ, выдававший себя то за индуса, то за тор­говца коврами, и Петр Демья­нович — мистик совершенно английского рода, кабинетный и систематичный. Однако с мо­мента их первой встречи и до последнего вздоха Петр Демьянович играл лишь одну роль: роль «ученика Гурджие­ва». Он мог сбегать от него, жить в другой стране, воображать, что изобрел собственную мистическую систему, но все без толку.

Про Гурджиева рассказывают множество легенд: его идеями до сих пор кормятся университетские профессора и гуру всех разновидностей. Поговаривали, что он учил Сталина и Гитлера. Не будь Успенского, мы не знали бы об Учении Гурджиева. Кстати, и название для него тоже при­думал Успенский: «Чет­вер­тый путь», «путь хитреца», который лучше «факира», «мо­наха» и «йога». Когда они встретились, шла война, вся страна валилась в яму, а Гур­д­жиев деятельно создавал свои группы по изучению че­ловека: сначала в Москве, а потом, при помощи Успен­ского, в Петрограде. Петр Демьянович всегда мечтал найти не просто «учение», а «систему», и присоединиться к «школе». Наконец мечта его осуществилась.

Вырастить душу

Гурджиев, если верить Ус­пенскому, утверждал, что че­ловек — это «машина», дейст­вующая, чувствующая и ду­мающая под воздействием внешних сил. У него нет никакой души, но есть возможность ее как бы вырастить — путем «кристаллизации». К кристаллизации приводит ра­бота, возможная только в «школе». Конечная цель — пробуждение от сна. Непре­менным условием является по­нимание человеком того, что он является машиной, и же­лание это изменить. Обычная человеческая работа — изготовление ковров, писание книг или наемничество — доведенная до совершенства, может привести к «кристаллизации». В работу входят коллективные практики, «кружения дервишей», музицирование, а главное, беспрекословное вы­полнение приказов учителя. С последним у Успенского возникали проблемы. Он готов был принять Гурджиева как директора «школы», но не как полубога.

Распространение учения

После февральской революции Гурджиев стал перевозить своих последователей на юг. Собственно, занимался этой эвакуацией мистиков Петр Демьянович. Гурджиев водил «искателей» по ущель­ям, между Ессентуками, Ту­апсе и Тифлисом, и все ин­тен­сивнее шла работа. Он ввел знаменитую практику остановки: в любой момент, посреди любой деятельности мог крикнуть «стоп!», ученик застывал в начатой позе, на полувдохе, и тогда вместе с телом и ум мог прервать свою бесконечную суету…

Столичные разночинцы, бывшие артисты, офицеры и профессора голодали, ночева­ли под открытым небом, на­тал­кивались на казачьи разъезды, скрывались от красных, болели тифом и исчезали нав­сегда. Успенский стал понем­ногу отдаляться от Гурджие­ва. В Екатеринодаре сколотил свою первую группу. Чудом переслал в Америку «Письма из России» с изложением учения. Мистик майор Пайндер из британской экономической миссии на юге России поддерживал его материально.

Жизнь в Лондоне

Потом были Тифлис и Конс­тантинополь: везде Гурджиев устраивал своих учеников и создавал новый «Институт гармонического развития че­ловека». А в 1921 году Успен­ский с семьей приехал в Лон­дон — и остался здесь на двад­цать лет. Переезду помогли один издатель, английская аристократка и агент английских спецслужб, философ и математик Джон Беннет, ставший еще одним учеником Гурджиева.

Первое время в Лондоне Ус­пенский выступал эмиссаром Гурджиева. Ему покровительствовали теософы и юнгианцы, вокруг группировались мистически настроенные рус­ские эмигранты. Собрали де­нег, и все было готово для приезда учителя: даже здание для «Института» в Хамстеде сняли. Прибыл Гурджиев, и выяснилось, что вид на жи­тельство ему не дадут, а не­которых учеников вообще в королевство не пустят. В ре­зультате Гурджиев на собранные деньги купил поместье «Аббатство» во Франции, где и основал свой «Институт». И тогда Петр Демьянович сообщил своему русскому кружку: мол, пренеприятнейшее изве­стие, но кто хочет, может ос­таться со мной.

Надежная репутация

В 1924 г. Гурджиев врезался в дерево на машине. Он попра­вил­ся, но решил отдаться на­писанию книг. Работа «Инсти­ту­та» практически прекратилась. Отдельные группы самоорганизовывались и в Европе, и в Америке: Дж. Беннет за­вел свою в Англии. Его коммерческие авантюры в Греции сильно заинтересовали MI5, и там почему-то решили, что в них замешан Успенский, и что он — агент большевиков. По­том Беннет занялся математическим исследованием «пятого измерения». Успенский, еще до войны написавший книгу о «четвертом измерении», чрез­вычайно обиделся. Однако ре­путация у Успенского в Анг­лии сложилась надежная: к нему на Уорик-гарденс хо­ди­ли писатели Дж. Оруэлл, Т. С. Элиот, Дж.Б.Пристли и О.Хакс­ли. Благоволили университетские интеллектуалы. Очень почтительно отзыва­лись другие «искатели». На­конец, в 1938 году Успенский организовал в Англии уже не группу, а целое «Историко-психологическое общество» (сейчас — The Study Society). Там все было поставлено на научную основу. Сам он, не претендуя на звание гуру, просто читал лекции. Но тут началась война, и в 1941 году он уехал в Америку, а вернулся только в 1947, умирать.

Тут что занятно: просторный дом «Общества», Colet house (в Barons Court), был и раньше хорошо известен лондонским русским. Там была балетная школа Николая Ле­гата и его жены-балерины. Их «Аленький цветочек», постав­ленный для дягилевских «Се­зонов», был основан на кружении дервишей, а музыку к нему написал ученик Гурд­жие­ва де Гартманн. Школу Легата посещали Лопухова, Фонтейн и Лифарь — но это уже другая история.

Самая известная книга Ус­пенского — «В поисках чудесного» была опубликована его вдовой, вопреки его воле, с благословения еще живого Гурджиева. Успенский был недооцененным Кастанедой своего времени: книга написана в жанре приключений простоватого ученика, которому чудесный учитель то объясняет, а то показывает истину, вовлекая его в другую реальность. И, кстати, не зря у Пелевина в «Чапаеве и Пус­тоте» ученика усатого мистика зовут Петькой.

Андрей Лазарев