Венера Гимадиева: хрустальная сирена оперной сцены

Прекрасную сирену с невероятно лучистыми глазами, белой кожей и хрустальным голосом называют восходящей звездой мировой оперной сцены. Венера смеется и говорит, что работы еще очень много. Солистка Большого театра, лауреат премии «Золотая маска», приглашенная солистка Королевского театра Ковент-Гарден (Royal Opera House) и Немецкой оперы в преддверии сольного концерта в Лондоне рассказала «Англии» о секретах тонкой талии, рабочем расписании и выступлении на пустой сцене.

— С чего началась ваша музыкальная жизнь?

— В 12 лет у меня вдруг открылся голос. Мы сидели в деревне с подругами на скамейке и пели песни на русском, на татарском, и вдруг я почувствовала, что что-то происходит, пришла к маме, а она говорит: «Ой какой гнусавый голос. Венера, не пой!» На самом деле история моего пути была длинной и запутанной, но все определилось, когда я в 13 лет пошла в музыкальную школу и меня уже вели педагоги, за что я им очень благодарна.

— Какие чувства у вас вызывает собственное исполнение?

— Я наслаждаюсь музыкой, конечно, но в момент исполнения думаю о работе. Когда слушаю себя в записи, то автоматически начинаю, как и все певцы, «ловить ухом блох» — оценивать, что удачно спето, а что не очень. Если после первого прослушивания понимаю, что все хорошо, то второй раз слушаю с большим удовольствием.

— Есть ли композитор, в которого вы всегда были влюблены?

— Сергей Рахманинов — беспроигрышное попадание. У него вся музыка невероятная, волшебная.

— Каким основным качеством должна обладать оперная певица?

— Гибкость. Нужно приспосабливаться все время — к графику, новым постановкам, разным партнерам.

— Самая нелепая вещь, которую вам приходилось делать в театре?

— Петь на пустой сцене. Однажды в Париже во время представления «Травиаты» отключили электричество, и декорации было невозможно вывезти. Надо было петь на абсолютно голой сцене, размеченной специальным скотчем — вот тут должно быть кресло, а вот тут дерево. Тут выходит Жермон, а его партия начинается словами «какая роскошь», зал начинает смеяться в голос… Непросто было убедить зрителя, что у нас не театр абсурда.

— Как проходит ваш обычный день?

— Я встаю достаточно рано. Если занята в новой постановке, то утром с 10-11 часов уже начинаются репетиции, потом перерыв, и к шести вечера опять надо быть в театре. И так каждый день почти без выходных.

— Певцы должны хорошо питаться, отдыхать, активный спорт не приветствуется… Как сохранить форму, ведь профессия располагает к лишним килограммам?

— Еще как располагает. Надо меру во всем знать, но это сложно. Два килограмма за спектакль потеряешь и тут же на банкете после него опять наберешь. Сложно держать себя в руках: певцы энергии тратят много, а двигаются мало.

— А у вас есть личный секрет, как «сохранить талию»?

— Как-то я готовилась к роли Шамаханской царицы, и у меня был выход в бикини. Я посмотрела на себя и поняла, что надо срочно что-то делать, и за три месяца до спектакля впервые в жизни отправилась в спортзал и к диетологу. Результат был очень хороший, но следующая постановка была в Германии, а там сосиски все эти вкусные, и по роли выхода в бикини предусмотрено не было — стимул пропал. Так что секрет такой — раз в год надо петь в откровенном костюме, и тогда фигура будет идеальной всегда.

— На концертах вам аккомпанирует ваш супруг, в частности, в Лондоне вы будете петь с ним. Как вам вместе работается?

— Очень плодотворно, но и вспышки бывают. Мы же семья и не можем себя сдерживать. Если что-то кому-то не нравится — это все в особенных красках выговаривается. Но это нормальный творческий процесс. Паша (муж Венеры Гимадиевой пианист Павел Небольсин. — Прим.ред.) замечательный музыкант и чуткий концертмейстер, я его во многом слушаюсь. У нас получился хороший тандем.

— То есть можно пошутить, что вы вышли замуж по расчету?

— Все шутят, что я прицельно выбирала себе мужа: пианист, говорите? Хороший? Беру!

— У вас есть привычка петь в душе?

— Я не пою дома, не мурлычу под нос, не пою в душе, это за меня делает мой муж. Причем я выходила замуж специально не за певца, так как знала, что вокалист будет все время петь, а меня это будет раздражать. Люблю тишину, но вот тут попала немного мимо.

— Как вы справляетесь с плохим настроением, депрессией? ­

— Я полностью погружаюсь в эту депрессию и наслаждаюсь своим состоянием. На самом деле — не знаю, как с этим бороться, если плохое настроение, все — мир выключается для меня, надо учиться контролировать процесс… Правда, если надо на сцену, то беру себя в руки.

— Что нужно сделать для того, чтобы выйти на международный старт?

— Нужно сильно этого хотеть и много работать. То, что я попала на программу для молодых певцов в Большой театр, — это подарок судьбы, в нас столько энергии вкладывали. Приезжали международные агенты, режиссеры на прослушивания. Тогда меня и заметил агент, и моя задача уже была держать уровень и постоянно заниматься, так как неудачных выступлений просто не должно быть.

— Как сложились ваши отношения с Лондоном?

— Это очень контрастный завораживающий и интересный город. Здесь состоялся мой международный старт: важное и удачное выступление в Альберт-холле, участие в Глайндборнском фестивале, запись первого альбома Momento Immobile на студии Rubicon Classics, сцена Ковент-Гардена… Большая честь выступать в легендарном концертном зале Вигмор-холл в этом году.

Концерт состоится 21 апреля в 19:30 в Wigmore Hall (36 Wigmore St. Marylebone, London W1U 2BP).
В программе прозвучат произведения русских композиторов.

Беседовала Маргарита Баскакова