Этот номер газеты «Англия» выйдет в свет в день референдума, и я никак не могу знать наперед, как решат свою судьбу люди, живущие на севере Британии.
Хотя еще два месяца назад у меня почти не было сомнений, что, наслушавшись красивых речей из уст Алекса Салмонда, практичные шотландцы в конце концов вежливо откажутся от независимости и в большинстве своем предпочтут остаться в союзе с Англией. Тут на моей стороне была и историческая статистика, которая говорит, что за все 307 лет добровольного объединения с мощным южным соседом число сторонников шотландской самостоятельности никогда не превышало 30-35%.
Но чем ближе мы подходили к 18 сентября, ситуация не только не прояснялась, но странным образом все больше и больше запутывалась. Накануне голосования путаница достигла апогея: «за» — 50%, «против» — тоже 50%!
Впрочем, ошибался не я один. За две недели до референдума оказалось, что просчитался даже премьер-министр и его советники. В те-чение последних 2-х лет из Лондона терпеливо объясняли шотландцам, какими большими неприятностями может обернуться для них независимость. Тут и ограниченность нефтяных запасов в Северном море, на доходы от которых так рассчитывают националисты, и невозможность использования фунта стерлингов в качестве национальной валюты, и неминуемое повышение расходов на создание собственных институтов нового государства.
Шотландцам втолковывали, что они должны будут взять на себя свою часть внешнего долга Великобритании, что им придется снова на общих основаниях вступать в ЕС, в НАТО и в ВТО. Авторитетный глава Банка Англии Марк Карни специально съездил в Эдинбург, чтобы разъяснить бизнесменам и политикам, насколько дороже обойдутся им в будущем иностранные займы. В конце августа — начале сентября в дело вмешались шотландские банки и крупнейшие частные компании, которые рассказали, что будут вынуждены перебраться из независимой Шотландии в Англию и закрыть свои отделения в Эдинбурге и Глазго.
Националисты, которым нечего было возразить по существу, не нашли ничего лучше, как обозвать эти предупреждения запугиванием и сделать вид, что не собираются обращать на них внимания.
Под тяжестью столь серьезных доводов кампания за независимость должна была схлопнуться и потерять значительную часть поддержки среди избирателей. Угроза сокращения доходов населения и квалифицированных рабочих мест — это карты, которые в наше время вроде бы нечем бить. Но на Даунинг-стрит не сообразили, что в лице Алек-са Салмонда имеют дело не с солидным и серьезным политическим противником, у которого есть ответы на все каверзные вопросы, а с хитроумным «продавцом мечты».
Его кампания за независимость обращена не к разуму избирателей, а к их чувствам. Ее главный мотив — не хотим жить по указке Вестминстерского парламента, не хотим, чтобы нами управляли чиновники из Лондона. Наш собственный шотландский парламент будет более честным и справедливым. На вопрос, какие же такие страшные несправедливости допустили законодатели из Вестминстера, есть заранее заготовленный ответ: например, введение
мер строгой экономии или принятие закона о налоге на «спальную комнату».
Коалиционное правительство объявило о сокращении финансирования госсектора
и замораживании зарплат
в 2010 году, когда дефицит бюджета достиг рекордного уровня, а государственный долг был самым большим в западном мире. Тогда же были урезаны некоторые виды социальных пособий. В том числе ограничили сумму выплат и число спален в домах для безработных и инвалидов, наем которых оплачивался из бюджетных средств. Благодаря этим и многим другим сокращениям госрасходов Британия быстрее всех в Европе преодолела финансовый кризис и первой из развитых стран вышла на докризисный уровень.
Разве не парадокс: экономисты и политики всего мира сегодня признали этот британский опыт полезным и позитивным, а сторонники шотландской независимости называют его несправедливым? Они уверены, что их собственный парламент никогда не допустил бы такого.
Интересно, что среди нескольких миллионов шотландских экспатов, разбросанных по множеству дальних стран, идея независимости их исторической родины не пользуется популярностью. Преподающий в Гарварде всемирно известный историк Нил Фергюсон назвал ее «коллективным помешательством». «Надо быть не в своем уме, чтобы, обладая такими огромными правами и привилегиями в составе Соединенного Королевства, мечтать о том, чтобы покинуть это большое, сильное и весьма уважаемое государство, — заявил он на днях в телеинтервью, — и пуститься в самостоятельное путешествие без четкой перспективы на успех. Американцы шотландского происхождения очень удивлены».
Но Салмонда такие мнения не смущали. Он предлагал соотечественникам красивую мечту, а сбудется она или нет — это уже дело тех, кто займется ее практическим осуществлением.