Евгений Водолазкин: «Я ушел в XV век, чтобы рассказать о том, что мы забыли в XXI веке»
На встрече с Евгением Водолазкиным в субботу мало говорили о его новом романе «Авиатор» — в Лондоне его еще никто не прочитал. Но зато успели обсудить и пластиковую бутылку из XV века, и встречу Водолазкина с Умберто Эко, и возможную экранизацию романа «Лавр»
С сэндвичами все было в порядке
Водолазкин, который начал писать в возрасте 40 лет, считает, что лучшие авторы художественной литературы начинают писать именно в среднем возрасте, а к молодым дарованиям он относится с сомнением.
«Есть вещи, которые невозможно описать напрямую, и я бы определил литературу как описание неописуемого; того, что еще вчера казалось неописуемым. И это качество у писателей проявляется обычно только в достаточно позднем возрасте. Исключением был только Лермонтов, написавший все уже к 26 годам. Но мне кажется, что Лермонтов это именно то исключение, которое только подчеркивает правило.
Лучшие вещи обычно пишутся в достаточно позднем возрасте, но не очень поздно», — подчеркнул Водолазкин.
«Могу закончить анекдотом, которым я обычно отвечаю на вопросы „Почему я так поздно начал писать?“
Лорд Генри до 13 лет не говорил и вдруг произнес фразу: «Однако сэндвич подгорел». Сбежался весь дом, все стали спрашивать: «Лорд Генри, почему вы молчали 13 лет?» А он ответил: «Потому что с сэндвичами все было в порядке». Так и с писателями: если есть, что сообщить, то надо говорить, а если нечего — лучше помолчать».
Экранизация «Лавра»
Евгений Водолазкин рассказал лондонцам и о планах экранизации романа «Лавр». Оказалось, что по вопросам экранизации Водолазкин советуется со сценаристом и режиссером Дуней Смирновой, которая посоветовала ему не соглашаться на неопытного режиссера — все-таки «Лавр» слишком сложный материал. Смирнова также посоветовала Водолазкину обязательно настаивать на участии в работе над сценарием. Если действие фильма пойдет не туда, то единственной возможностью повлиять на сценарий будет присутствие автора в составе сценарной группы. Поэтому просто продавать идею, как это делают многие писатели, Водолазкин не собирается.
Впрочем, Евгений Водолазкин также вспомнил и случай Патрика Зюскинда, который долго не соглашался на экранизацию романа «Парфюмер» и изводил придирками продюсеров. В конце концов продюсеры предложили Зюскинду 8 миллионов евро, и тот просто продал права на экранизацию книги. «Правда, мне не предлагали 8 миллионов евро, и я чувствую себя спокойно и уверенно», — скромно отметил Водолазкин.
Блогерские летописи
До написания романа «Авиатор» Евгений Водолазкин не понимал значения социальных сетей и не состоял ни в одной из них, отметив, что само слово «сеть» носит для него зловещее значение. Водолазкин не понимал людей, которые вдохновенно описывают свои дни по минутам. Но именно во время написания «Авиатора» Водолазкин понял, что блогеры описывают то, чего не описывает «ни одна история, ни одна антология, ни один учебник». «Если эти писания продержаться пару-тройку десятилетий, то они будут бесценными свидетельствами той эпохи. Так что я призываю всех писать», — отметил Евгений Водолазкин.
«Куда смотрел редактор?»
Как и на любой другой встрече с Водолазкиным, в Waterstones нашлись люди, решившие спросить у писателя про пластиковую бутылку, которая неожиданно появляется в одной из сцен «Лавра», а потом так же стремительно из повествования исчезла. По словам Водолазкина, нет ни одной рецензии, которая не затронула бы тему пластиковой бутылки, а в интернете даже выясняли, когда появились пластиковые бутылки и могли ли они оказаться в сугробе XV века.
Среди возмущенных комментариев в сети были даже такие: «Понятно, что у писателей мозги набекрень, но редактор куда смотрел? Корректор — за что он деньги получает?»
Автор «Лавра» объяснил появление пластиковой бутылки тем, что он таким образом указывает на отсутствие времени. И кроме того, это не самый большой парадокс в книге. «Никого не удивило, что в романе смешиваются языки. Герои „Лавра“ говорят и на церковнославянском, и на сленге — это хуже пластиковой бутылки», — отметил Водолазкин. По мнению писателя, если время проходимо в будущее (пророчества), то должно существовать и ретроспективное отношение ко времени, и не стоит удивляться пластиковой бутылке в XV веке.
«Впрочем, пластиковая бутылка — это достаточно грубое средство, и я даже подумываю в какой-нибудь из редакций ее убрать, но мне все говорят, что пластиковая бутылка уже стала брендом», — завершил разговор писатель.
Встреча с Умберто Эко
Водолазкин также вспомнил о своей встрече с итальянским писателем Умберто Эко, с которым его часто сравнивают. Их пригласили на один и тот же итальянский литературный фестиваль, где издатель попросил Евгения Водолазкина подарить итальянский экземпляр «Лавра» Умберто Эко. Итальянскому писателю также сообщили, что в каждой второй рецензии Водолазкина называют русским Умберто Эко, на что сам Эко ответил: «Мои соболезнования!»
Напомнить о вечной любви
«Мне кажется, что в последнее время писатели стеснялись говорить о таких вещах, как вечная любовь, вечная преданность, порядочность. Мейнстрим был несколько другим. Я ушел в XV век, чтобы рассказать о том, что мы забыли в XXI веке. Даже не забыли; просто стали стесняться об этом говорить».
В ожидании новых Толстых и Достоевских
«Стратегия властителя умов — это русская стратегия, которая отсутствовала в 90-х, а сейчас снова возвращается. Это большая ответственность и палка о двух концах. Выступая перед иностранной аудиторией, я часто говорю, что сейчас есть шанс, что в России, на этом новом внимании к писателям, качественно изменится литература. У меня всегда спрашивают: „Если так все прекрасно, как вы описываете, то когда же появятся новые Толстые и Достоевские?“ Я им отвечаю единственным возможным способом: „Скоро!“
Записала Юлия Юзефович, фото Евгении Басыровой