— Почему везде вы упоминаетесь как Костя, а не Константин?
— Просто так повелось. В лаборатории никому в голову не придет меня называть Константин, там я — Костя. Иметь два имени — непрактично. Соответствие полного имени и сокращенного для русскоязычных очевидно, а не.русскоязычным придется каждый раз объяснять. В лаборатории я Костя, в научных статьях я — доктор Костя Новоселов.
— Костя, чем именно вы сейчас занимаетесь?
— В последние годы это графен, другие двумерные материалы, их свойства и возможности их использования в реальных устройствах. С этими материалами интересные результаты получаются и в фундаментальной науке, и с точки зрения практического использования. Я занимаюсь и тем, и другим. Преимущество работы в английских университетах — если честно делаешь свою работу и она приносит интересные научные результаты, заниматься ты можешь, по большому счету, чем угодно.
— Вы с Борисом Акуниным будете участвовать в мероприятии «Подслушанный разговор физика с лириком». Каков формат и как пришла идея?
— Мы встретились на ланч с Борисом Акуниным, поговорили. И поняли, что есть круг вопросов, по которым у нас с ним совершенно разные точки зрения, и это можно обсудить публично. По формату это беседа с полемикой вокруг каких-то тем. Что выйдет в результате, предугадать не могу и не стал бы этого делать, дабы сохранить интригу. Одно скажу — за два часа предварительного общения нам было нескучно.
— Вы не впервые участвуете в публичных дискуссиях подобного рода?
— Да, например, я участвовал в публичном разговоре с Дугласом Гордоном на Международном фестивале искусств в Манчестере в 2015 году.
— Какие темы вы будете обсуждать с Акуниным?
— Вероятнее всего, это будут вопросы взаимного влияния науки и политики, экономики, искусства, этики. Как раз в нашей предварительной беседе с Акуниным мы много обсуждали этику в науке.
?
— Каким образом политика и сегодняшняя политическая обстановка на нашем острове влияет на науку и наоборот?
— Ученые предпочли бы не являться гражданами никакой страны или разделять эти две сущности, гражданин и ученый. Но это невозможно. И политика на нас влияет. Так, сегодняшний вектор на выход Британии из ЕС — шаг в неизвестность. Было бы глупо исключать Британию из всех научных коллабораций и совместных проектов. И европейское научное сообщество, наверное, хотело бы нас сохранить как участников, но уверенности в этом нет. Потому что Британия, хотя и заслуженно, отъедает огромную часть европейского бюджета на науку. После оглашения результатов референдума Великобритания официально заявила, что будет и дальше поддерживать все договоренности с Европой в рамках научной деятельности. Заявление хорошее, но тревога остается. Уже сейчас понятно, что дыры в нашем бюджете нужно как-то закрывать. Обычно в первую очередь деньги берут из средств на науку. Мы в Институте графена пытаемся искать пути защиты существующих проектов с финансовой точки зрения. Моя лаборатория до последнего времени почти не финансировалась из национального бюджета, в основном из Европы и США. Сейчас приходится переориентироваться на британские и американские деньги.
— По версии агентства Thompson Reuters, в 2014-м вы вошли в рейтинг самых влиятельных ученых в мире. Получается влиять на политические решения в отношении науки внутри страны?
— Я могу некоторым образом участвовать в этом процессе как член Британского Королевского научного общества. Мы пытаемся влиять на политические решения в масштабах страны. Но проблем у государства сейчас столько, что науку неизбежно отодвинут на задний план.
— Вы занимаетесь не только наукой, но и искусством. В «Подслушанном разговоре» вы будете выступать от лица Новоселова-физика или Новоселова-художника тоже?
— Я буду участвовать в этом разговоре как Костя Новоселов, у которого есть много интересов. Моя основная ипостась все же — ученый. Хотя были очень интересные проекты в области искусства. Например, с Корнелией Паркер. Для создания пускового прибора для ее метеоритного фейерверка использовался графит, который я экстрагировал из рисунков Блэйка. Есть опыт работы с разными современными художниками в основном положительный и взаимно обогащающий.
— А еще вы занимаетесь китайской живописью…
— Да, я рисую, или пытаюсь рисовать, в технике китайской живописи. Получаю от этого как большое удовольствие, так порой и разочарования. То, что некоторые мои картины продаются, возможно, лишь случайное стечение обстоятельств. Единственные люди, которым я тут могу доверять, — это я сам и мой китайский учитель рисования. Очень горд, что у меня есть работы, которые ему нравятся.
— Художник и ученый — радикально отличающиеся подходы к исследованию реальности. Как вам их удается совмещать?
— Китайскую живопись я выбрал не случайно и по тем же самым причинам, почему выбрал то направление в физике, которым занимаюсь. Картина пишется тушью, и в этой технике она должна быть сделана на одном дыхании. Переделать ее нельзя. Этим достигается передача эмоционального состояния, в котором ты находишься в момент рисования. Мой учитель, обмакнув кисть один раз, затем размочив разные ее участки водой до определенной концентрации, рисует всю картину целиком. Мне нравится, что нужно успеть нарисовать, пока ты находишься в конкретном душевном состоянии, чтобы его перенести на картину. И техническая сторона навыка владения кистью, когда есть лишь одна попытка и ничего нельзя переделать, меня вдохновляла. Я очень хорошо владею руками, могу в лаборатории сам сделать то, что ни один студент повторить не сумеет. Я в любой момент могу отойти от своего рабочего компьютера к столу для рисования и за пятнадцать минут написать картину. В той области физики, которой я занимаюсь, есть возможность прийти в лабораторию с идеей и самому полностью воплотить ее в жизнь — тоже за относительно короткое время. От создания образца из исследуемого материала вплоть до окончательной сборки устройства на его основе и измерения параметров того, что получилось. На любом этапе ответственен за результат именно я. В физике высоких энергий, например, коллайдеры, любые результаты возможно получить только благодаря совместной работе многих ученых, порой тысячи человек, у каждого из которых своя зона ответственности. Для меня это вопросы одного порядка: что приводит к созданию хорошего произведения искусства художником и что приводит к совершению ученым открытия. Я — физик, очень рациональный человек, и в метафизику не верю.
— Как вам пришло в голову использовать скотч для получения графена? Откуда берется видение, какой путь выбрать, чтобы получить научный прорыв?
— Тут многих ждет разочарование. Когда мы с Андреем Геймом (моим научным руководителем, хорошим другом) переехали в Манчестер, у нас была пустая лаборатория и направление деятельности, уже приносящее научные результаты. Нужно было искать что-то новое. Андрей установил правило «пятничных экспериментов»: мы должны были ставить вопрос из другой области физики, которым раньше ученые, этим занимающиеся, не задавались. Одним из таких вопросов был — возможно ли сделать транзистор из графита. Для этого нужна была очень тонкая пленка из этого материала. Мы купили кусок дорогущего графита и отдали студенту отполировать его до минимальной толщины. А он его сточил в пыль.
В это же время в соседней лаборатории запускался в работу туннельный микроскоп. И в этой работе стандартным объектом наблюдения тоже был графит, потому что его поверхность просто сделать абсолютно плоской и при этом легко очистить от любых посторонних частиц — пыли, микрокапель воды, жиров — просто приклеив скотч и затем оторвав его от поверхности.
В тот день нас озарило, как это можно использовать. Первый же вытащенный из мусорного ведра кусок скотча с остатками графита через час уже стал образцом, выдавшим результат. До графена было еще далеко, но первый шаг к его получению мы сделали. Практически случайно. Через год, уже более сложным способом, мы его получили. Можно провести много экспериментов и объяснить какое-то явление. Но это не значит, что в результате мы придем к научному открытию.
— Получается, рисуя картины, вы ставите эксперимент?
— Хотелось бы смотреть на это как на эксперимент, но нет воспроизводимости. Ни одну из своих удачных картин повторить мне не удалось. Расскажу об одной их них. В китайской живописи есть четыре базовых элемента, которые надо научиться рисовать — бамбук, цветение вишни, лотос и орхидея. Я довольно долго тренировался в этом, мой учитель ухмылялся, поправлял. В какой-то момент мне это наскучило, и я нарисовал обычный велосипед. Учитель, увидев его, воскликнул: «Ну наконец ты нарисовал что-то по-настоящему китайское!» Это была первая картина, которую у меня купили. Мне захотелось иметь копию, и я многократно пытался ее воспроизвести. Оказалось, просто иметь хороший навык для этого недостаточно. Возможно, я — плохой художник. Но, наблюдая, как мой учитель рисует, в конце концов я увидел, что у него происходит то же самое. Все его картины отличаются между собой. Не могу это объяснить с рациональной точки зрения. Но и продолжать пытаться воспроизводить свои удачные картины больше не буду, потому что это бесполезно. В науке ты понимаешь, какие параметры как влияют на поведение объекта или системы, поэтому результат правильно выполненного эксперимента воспроизводим. Что нужно изменять, чтобы понять влияние душевного состояния на то, будет ли картина удачной, я не знаю. Нужно сходить выпить кофе или выпить пива? Нужно поругаться со студентом или наоборот? Я не знаю ответа. Мне как физику всегда интересно свести описание поведения объекта к элегантной в своей простоте формуле. Китайцы — мастера в передаче эмоции сочетанием пустоты и нескольких линий. И интересно понять, каков минимальный набор цветов, линий, форм, которым можно это осуществить. Этим китайская живопись, на мой взгляд, схожа с экспериментальной физикой. Живопись минималистичная, а ощущения создаются у зрителя такие, как если бы он смотрел на картину классического художника.
— Предстоящая беседа с Борисом Акуниным — это тоже эксперимент?
— Это эксперимент лично для меня, но не спланированный. Эта беседа не есть что-то подготовленное и с заранее предполагаемыми результатами. Акунин безусловно очень интересный собеседник, и мы будем тестировать новую систему — взаимодействие Акунина и меня.
Беседовала Мария Акопова
Фото предоставлены организаторами встречи, Bird& Carrot
Все картины, использованные в даной публикации, кисти доктора Кости Новоселова
_______________________________________________________________________________________
Физик Костя Новоселов встретится с писателем Борисом Акуниным 7 декабря в 19:00 в King’s College в рамках проекта «Подслушанный разговор»
Я действительно не выношу хамства. Не потому что я такой нежный, а потому что хамство — главная беда России…
__________________________________________________________________________________________
