«Праздновать Пасху – это все-таки быть в храме»
28/04/2021 17:19

«Праздновать Пасху — это все-таки быть в храме»

актуально
интервью
123rf.com

Не все русскоязычные лондонцы знают, что неподалеку от Гайд-парка находится уникальный храм Успения Божией Матери и Всех Святых, настоятелем которого почти пятьдесят лет был один из величайших проповедников и известнейших православных миссионеров XX века — митрополит Антоний Сурожский. Похоронен он тоже поблизости, на Бромптонском кладбище.

Своим примером и проповедями (в том числе транслировавшимися по радио) Антоний Сурожский привел в православие многих жителей Западной Европы. О его личности, его неоценимом вкладе и его значении для русского мира, а также о праздновании Воскресения Христова мы побеседовали с иеромонахом Антонием (Малинским), председателем отдела по взаимодействию с обществом и СМИ Армавирской епархии.

Иеромонах Антоний (Малинский)

— Отец Антоний, в качестве небольшого ликбеза для тех, кому по какой-то причине неизвестно имя Антония Сурожского, расскажите: кем он был и в чем заключается его значение для русского мира?

— Митрополит Антоний, в миру Андрей Блум (у него были шотландские корни), был сыном российских эмигрантов и приходился племянником известному композитору Александру Скрябину. После недолгих скитаний по Европе семья будущего владыки поселилась во французской столице, и именно здесь он стал подлинным, ревностным христианином. Слушая известного богослова того времени священника Сергия Булгакова (тот проводил беседу для группы юношей), Андрей Блум впал в ярость и решил прочитать Евангелие, чтобы раз и навсегда покончить с вопросами веры, поставить определенную и жирную черту между областью религии и собой. Читая Евангелие от Марка, он почувствовал, что Христос, о котором говорится в Евангелии, стоит по другую сторону стола. Нужно отметить, что многие из нас, находясь в Церкви с малых лет, не так очевидно переживали и переживают присутствие Бога в своей жизни. Я помню, как мне когда-то на водосвятном молебне запали в душу слова: «Бог Господь и явися нам…», и я думал, как это страшно явление Бога тебе, человеку, — а тут Христос, стоящий рядом с тобой, пылким юношей…

Это явление для Андрея стало началом его христианского и церковного пути, что по сути для будущего митрополита абсолютно одно и то же. Вместе с тем вся деятельность будущего христианина с большой буквы, проповедника и миссионера принадлежала русскому миру. В одиннадцать лет, еще до встречи с Христом, он сказал, что предпочитает умереть в России, чем оставаться живым вне ее.

Сегодня его честные останки лежат в Лондоне, но отрицать, что он жил в России, служил в России и умер в России, мы не можем, потому что Россия — это больше, чем полосатые столбики на границе. На личном опыте, основанном на встречах и искреннем общении с соотечественниками, митрополит Антоний знал, как сложно быть верным Русской православной церкви в СССР, в этом плане он был в полном единении с Церковью-мученицей. Он был вне политики, но был советским христианином, разделяющим все тяготы советской верности Христу.

«Иногда малая капля сердечности, одно теплое слово, один внимательный жест могут преобразить жизнь человека, который иначе должен был бы справляться со своей жизнью в одиночку», говорил Антоний Сурожский. Каким образом РПЦ видит сегодня возможность достучаться до простого человека, особенно в наше время, когда мозги и так забиты огромным количеством информации?

— Я, будучи провинциальным священником, не совсем вправе говорить за всю Русскую православную церковь, но по моему личному опыту работы в медиапространстве могу сказать, что особое внимание среди представителей секулярного общества или среди лиц, подверженных порой влиянию умеренных псевдорелигиозных течений, вызывает информация о социальной деятельности Церкви.

Мы должны учить и служить, в том числе помогая людям оставаться людьми, сохраняя человеческое лицо, в подземном переходе, на паперти, в больничной палате и тюремной камере. Это сложно, это подвиг, не все к этому готовы, не у всех получается, но именно это свидетельствует о живом служении.

Участие одного человека в жизни другого, готовность помочь всегда вдохновляют к переменам, к поиску человеческого лица в самом себе. Буквально недавно прочел интервью с бывшим поваром Данилова монастыря Олегом Ольховым, который со своими единомышленниками кормит московских бездомных. Он пишет, что в одну новогоднюю ночь им удается раздать 200 литров праздничного оливье, — это вдохновляет. Бог дает нам силы на разное, не всегда мы можем развернуться, как Олег, но начать с улыбки и участливого слова, к которому призывает нас митрополит Антоний, должен каждый!

Как вы считаете, насколько религия народа может быть неотъемлемой частью национального самосознания? Насколько рушится фактор национальной принадлежности от того, что человек на чужбине становится приверженцем другой религии или вовсе атеистом?

Для нации Церковь, несомненно, играет очень важную роль, поскольку является неотъемлемой частью ее истории, ее культурного богатства, ее самобытности, вместе с тем Церковь сама по себе имеет иную, нетварную природу и, соответственно, выше национальных особенностей и интересов. Историческая практика XX века показывает, что, оказавшись за границей, многие эмигранты находили себя именно в храме.

Это свидетельствует, на мой взгляд, об исторической памяти народа: народ ценит и порой подсознательно бережет то, что выполняло и выполняет культурообразующую роль в его жизни. Тем не менее быть чадом Русской православной церкви и быть русским – немного разные вещи, у нас многоконфессиональная страна, и это явление не определяется ее многонациональностью. Православный человек, оказавшись за границей, ищет, безусловно, братьев и сестер по вере, представитель иной конфессии, скорее всего, делает то же самое, но это не колеблет его представления о национальной принадлежности.

Вскоре мы будем отмечать светлый праздник Воскресения Христова. Увы, Пасха отмечается не во всех странах в один и тот же день, так получилось. Как быть верующему человеку, особенно если он живет не на родине? Некоторые отмечают оба раза правильно ли это? 

— Речь идет о том, насколько мы религиозно честные люди. Если я православный, у меня и мысли не будет праздновать Пасху по иному, скажем римско-католическому, календарю. Если я католик, то я не буду печь куличи ко дню православной Пасхи. Тем более что праздновать Пасху — это все-таки быть в храме и причащаться Святых Христовых Таин, а тут я могу праздновать праздник лишь в рамках одной традиции.

«Каждый человек это икона, которую нужно отреставрировать, чтобы увидеть Лик Божий», говорил митрополит Антоний. Все мы сейчас находимся в той или иной мере ограничивающих условиях из-за пандемии коронавируса. Как вы думаете, чему верующие могут научиться во время эпидемии? Какие духовные уроки извлечь, дабы приблизиться к Богу? 

— Митрополит Антоний справедливо писал: «С точки зрения православной веры болезнь, так же как и смерть, — это результат первичного отпадения человека от Бога. Бог является гармонией, Бог является жизнью, в Нем — полнота всего. Человек потерял жизнеспособность постольку, поскольку отпал от Бога, и оставшаяся пустота заполнилась смертностью и возможностью болеть. Как правило, это относится ко всем нам».

Мы живем сегодня в сложное время, мы теряем некую общность, мы самозамкнуты, мы забыли, что бытие — это общение. Возможно, Господь, испытывая нас, напоминает о том важном, что мы потеряли, — быть вместе, общаясь с теми, кто находится рядом, не с помощью мессенджеров, а живым, непосредственным участием. Открытость, поиск любви и участия в жизни находящихся рядом с нами людей — вот широкая возможность проявить свою жертвенность, простить те ошибки, которые допустили окружающие в отношении нас, оставить злобу и ненависть.

Митрополит Антоний Сурожский
Много даров нам дано от Бога. Но главный — безмерный, колоссальный потенциал любви. В каждом сердце существует резервуар, способный вместить Того, Кто и есть Любовь. Но если мы не заполняем этот резервуар добром, благодарностью, он наполняется мусором и злом.
Молитва — это язык любви. Из злого сердца не исходят молитвы. Молитва рождается в любви.
В молодом человеке горит огонь, в старом человеке светит свет. Надо уметь, пока горит огонь, гореть, но когда прошло время горения — суметь быть светом. Надо в какой-то момент жизни быть силой, а в какой-то момент быть тишиной.
Антоний Сурожский

Беседовал главный редактор газеты «Англия» Рубен Пашинян

Комментарии
Пока нет комментариев
Возникли вопросы?
Напишите нам в редакцию
Angliya в Instagram
© Angliya 2024